Иван настороженно поглядел на важного татарина и нукеров. Затем перевёл взгляд на балдахин.
– Уговорил, Мансур! Беру эту газель синеокою, чего там! – Курбан-баши обречённо махнул рукой и выудил из-за пазухи увесистый кошель.
Прекрати торг, Мансур! – негромкий скрипучий голос старика в чалме пронёсся над помостом.
Купец и покупатель мигом обернулись. Мансур побледнев, быстро приложил правую ладонь к сердцу и изогнулся в низком поклоне. Бородач отдуваясь, тоже склонил бычью шею.
– Нарушаешь наши законы, уважаемый Мансур! – старик обнажил в усмешке редкие жёлтые зубы. – Такой ясырь ты был обязан сначала предложить самому Абдуле Дсуфу, главному евнуху. Этой пери место не в твоём грязном сарае, а в гареме нашего солнцеликого хана, да хранит его Аллах…
– Дд-да так я… это… – начал было мямлить купец непослушными губами, но старик на аргамаке жестом оборвал его. Подскочившие слуги помогли ему сойти с лошади и подняться на помост. Положив ладонь на золотую рукоять кинжала, торчащего из кушака, важный старик, шаркая, направился к балдахину. Мансур опрометью, не отнимая ладони от груди, бросился вперёд и мгновенно откинул занавес.
Кристина встретила нового покупателя прямым убийственным взглядом своих прекрасных глаз. Если важный татарин и был поражён красотой девушки, то вида не подал. Проковылял вокруг неё, он остановился напротив. Старик был тщедушным и маленьким – золотой полумесяц у его чалмы едва достигал подбородка невольницы. Но незримое излучение силы и власти, исходившее от него, делало его выше и, соответственно, ниже людей, его окружающих. Несостоявшийся покупатель, здоровяк Курбан-баши, казалось, сразу усох и сморщился. Он неловко топтался в сторонке, явно пытаясь казаться незаметнее, и всё ещё судорожно сжимая кошель с деньгами.
– Якши эйи! – пробормотал старик. Подойдя вплотную, жестом приказал девушке открыть рот. Кристина нерешительно разомкнула алые губки – покупатели до этого в её рот не заглядывали, обращая всё внимание на другие участки тела. Бесцеремонно засунув унизанные перстнями с бриллиантами пальцы в рот девушке, старик проверил в надлежащем ли состоянии её зубы.
Мансур кинулся, было расстёгивать платье, но важный татарин остановил его:
– Аллах милостив к тебе, Мансур… не позволив продать её ранее! И я не зря проделал долгий путь из Бахчисарая. Так говоришь, она девственница?