А как обошлась с апробацией величайшего шедевра людского разума Москва? Теперь разве только знатоки истории осведомлены, что несмотря на тяжести после Великой Отечественной войны СССР первым счёл своей миссией использовать энергию атома в мирных целях: создал первую в мире атомную электростанцию, потом ледокол, сделавший доступным человеку самый суровый на Земле Северный ледовитый океан.
Между тем, Пентагон под строгим секретом разрабатывал в это время невиданно зверский «план Дропшот» – тотального и быстрого уничтожения СССР сбросом сразу ста атомных бомб на его жизненно важные центры. И если этого не случилось, то благодаря движению за мир во всём мире, развёрнутому Москвой с её беспрекословным тогда международным авторитетом главного могильщика фашизма, а также благодаря русскому техническому гению в лице Андрея Сахарова с соратниками, успевшими создать и испытать в начале 50-х годов ещё более мощную – водородную бомбу. Сахаров считал, что именно она остановила варваров с «Дропшотом».
Новое тысячелетие только началось. Мы его свидетели. И многие помнят, что именно России выпало почти одновременно испытать сразу несколько затяжных и скоротечных ударов международного терроризма и ультранационализма – в Чечне, Ингушетии, Грузии, самой Москве. Дав им отпор, Россия первая же призвала международное сообщество сплотиться под эгидой ООН для борьбы с этой новой религиозно-нацистской чумой ХХI века. Призыв был понят, но поддержан чаще лишь на словах. Под влиянием Вашингтона многие страны проводят близорукую политику двойных стандартов – с делением террористов на «своих сукиных сынов», которых привечают, и на «чужих», хотя тех и других «натаскивают» в конце концов на Россию.
Почему именно Россия из всех государств мира всегда как бы обречена на периодические приступы внешней агрессии и ненависти к ней? Будь то действительно великий Бонапарт 1769 года рождения, или президент США Барак Хусейн Обама, родившийся в 1961 году, после второй мировой войны, детство которого пришлись на колониальную войну янки во Вьетнаме, где США потерпели позорное поражение и потеряли до 80 тысяч молодых американцев, о чём он если и знает, то, пожалуй, не из совсем объективных источников. И вряд ли этот воинственный лауреат Нобелевской премии мира столь самокритичен, чтобы подметить общий у него с Бонапартом порок – упование на колониальное подчинение других народов ради благополучия своих метрополий. И уж вряд ли знает, что даже поход на Москву корсиканец привязал к фанатичной надежде победить ближнего врага Великобританию через завоевание её далёкой богатейшей колонии Индии, а потому избрал туда «кратчайший» путь – через Россию, «тоже будущую колонию», которую намеревался подчинить заодно.