И даже простую вещь тысячу
раз пришлось объяснять, что маршрут утвержден, как максимально
безопасный и на нем имеются туалеты и пункт оказания медпомощи (а
при эвакуации больших масс народа это тоже решается — и как и где в
сортир им сходить и как им медпомощь оказать и места отдыха и места
питания и водоснабжения в обязательном порядке должны быть! В итоге
несколько десятков самых хитрых или наоборот самых тупых не дошло
до конечного пункта и пришлось схимичить, организовав из уже
пришедших толковых студентов небольшую толпу для того, чтобы они
отойдя чуток подале пришли под видом этих самых отставших. Иначе
счет не сходился. Ну ребята быстро обежали кругом и явились под
ясны очи проверяющих. А за это время приплелись шестеро отсталых и
опять счет не сошелся — теперь стало больше, чем надо. В общем та
еще суета была. Долго мы там провозились. А на следующий день
несколько студенток мне еще и выговор устроили, что когда они
наконец дошли до метро — там никого не было и они там больше часа
прождали!!!
И это были физически и
психически здоровые бездетные девушки с незаконченным высшим
образованием, шли сухим ясным осенним днем, без чемоданов и узлов с
добром, да и маршрут был проложен по чистому асфальту.
Короче говоря я тогда
очень хорошо понял страдания старшины Васкова.
Довелось мне как-то стадо
коров пасти — до чего же умные, спокойные, сообразительные и
доброжелательные они в сравнении со студентками! А уж какова
эвакуация женщин с детьми, да зимой, да с вещами, да под обстрелом
я и представить себе не могу!
Теперь у нас тут и
гражданский и сами мы полувоенные, да еще и мертвяки в
прицепе.
— Вы все сделали, что
можно в такой ситуации? — отвлекает меня от потока всяких возникших
не к месту мыслей майор.
— Да. Разве что еще можно
бы давление померять, но тонометра я с собой не брал. А так и
головной конец приподнят и свежий воздух — вон полно его тут.
Одежду расстегнул, дышать ему ничто не мешает.
— Док, он пить просит! —
доносится голос Вовки — я его попросил присмотреть за пациентом,
пока мы с командиром шушукаемся.
— Ему придется потерпеть,
у него и язык и гортань не в порядке, частично парализованы, так
что уже в больнице попьет — отрезаю как ножом.
— Он волнуется, почему не
едем!
— Скажи ему, чтоб лучше не
волновался, он уже наволновался нам тут полным мешком! Не
расхлебать. Работаем над его доставкой в клинику — его дело лежать
и не мешать — весомо добавляет Брысь. И уже тихим голосом сварливо
спрашивает — а что это доктор не озаботился тонометр взять? Вот он
понадобился — а у нас его нет! Непорядок.