– Добрая примета!
Смутившись от такой неожиданности, норвежский конунг старался сгладить неприятное впечатление, произведенное его падением.
– Со всяким может случиться! – сердито крикнул он, снова очутившись в седле. – Кому не приходилось падать с коня?
Викинги мрачно молчали.
Прикрыв глаза от солнца рукой, английский король продолжал смотреть на равнину, где поспешно строилось вражеское войско.
– Видели, как норвежский предводитель валялся, весь в репьях? – спросил он со смехом окружающих.
Придворные тоже смеялись.
– Гаральд взял дородством, – продолжал король, – но плохой признак, что он падает с коня перед самой битвой.
Так он подсмеивался над своим противником.
Оба строя уже изготовились к бою. Английский король еще в походе сочинил стихи, в которых прославлял мужество и доблесть своих ратников. По его приказанию один из королевских певцов приблизился к реке и стал петь эту песню. Викинги слушали его, опираясь на секиры, и никто не нарушал тишину. Таков был обычай. Гаральд, сын Сигурда, тоже внимал стихам, ревниво крутя светлый ус. Потом промолвил:
– Неважные стишки. Попробую сочинить получше. Норвежский конунг считался прославленным поэтом.
Его стихи скальды распевали на пирах в Киеве и в далекой Сицилии. Сняв шлем, Гаральд отдал его оруженосцу, пригладил рукой волосы, и песня полилась из его уст, как струи звонкого ручья. Конунг пел вдохновенно, и ветер доносил сочиненные им стихи до слуха врагов.
Кто воин в душе,
тот ищет упоенья
в любви и в битвах
на корабле морском.
Не тишины, а бури
прекрасной ищет он.
Пусть враг не ждет
коленопреклоненья!
Не прячься, сердце, за щитом!
Внемли, как рог зовет на бой,
грохочет в небе гром…
Теперь настала очередь слушать английскому королю. Он кусал нижнюю губу от ревности, но его благородное сердце отдавало должное врагу, обладавшему поэтическим даром. Вместе с песней к нему долетал едва слышный звон струн.
Отважный предпочтет
не в теплом доме,
не на соломе,
а в жаркой битве умереть.
И девы с синими глазами,
что пламенно любили нас,
заплачут горестно, услышав,
что в грохоте сраженья
настал наш смертный час…
Все английское войско внимало этой песне – король, тэны, простые ратники, даже епископы и монахи, недовольно поджимавшие губы, когда в ней говорилось о грешных любовных чувствах. Но английскому королю было тяжко, что его родной брат находится в стане врагов. Гарольд послал несколько знатных всадников к неприятельскому лагерю, чтобы они вызвали Тостига и убедили изменника вернуться к своим. Он знал уже, что тот находится в лагере, охраняя с фламандцами тыл норвежского строя.