Само собой, ахейцев во внутреннем круге гораздо больше. Я уже молчу о бесчисленной толпе за своей спиной, но ведь картина и так ясна, правда? Как в эпосе Гомера, так и в повседневной жизни, в долинах Илиона безымянных героев нет. Образно выражаясь, каждый из них неотвязно таскает за собой собственную историю, родину, отца, жен, детишек и движимое имущество, прибегая к их помощи в риторических и военных стычках. Одного этого достаточно, чтобы доконать простого схолиаста.
– Хорошо тебе говорить, богоравный Ахиллес, вечно плутующий в кости, на поле сраженья и с бабами! – вопит Агамемнон. – Только меня не проведешь! Не выйдет! Сам-то отхватил награду не хуже царской – красотку Брисеиду, и рад, а мне, значит, прикажешь сидеть с пустыми руками? Не на такого напал! Да я лучше передам бразды правления… вон хоть Аяксу, или Идоменею, или мудрому Одиссею… или тебе… да, тебе… чем позволю так себя надуть!
– Валяй, передавай! – скалится Ахиллес. – Давно у нас не было достойного предводителя!
Державный сын Атрея багровеет.
– Отлично. Спускайте на море черный корабль с гребцами, возьмите Хрисеиду, если посмеете… Жертвы, о мужеубийца, ты вознесешь сам. Но помни, без добычи я не останусь. Твоя прелестная Брисеида возместит мне потерю.
Красивое лицо Пелида перекошено от ненависти.
– Наглец, одетый в бесстыдство и погрязший в алчности! Трусливая собачья образина!
Царь выступает вперед и хватается за рукоять меча.
Ахиллес делает то же самое.
– Троянцы нам ничем не вредили, Агамемнон, в отличие от тебя. Не они, а лишь твоя корысть привела нас к этому берегу. За что мы бьемся, с какой стати притащились сюда? Воевать за потерянную честь царя и его братца, который и жену не мог удержать за порогом почивальни?
Теперь уже Менелай делает шаг вперед и берется за оружие.
Каждый из владык окончательно определился с выбором, и круг распадается на три части: на тех, кто готовы драться за Атрида, тех, кто желают биться за Ахиллеса, и людей вроде Одиссея и Нестора, взбешенных настолько, что с радостью прикончили бы обоих крикунов.
– Сейчас же беру своих людей и уплываю! – рокочет сын Пелея. – Лучше вернуться назад во Фтию на пустом корабле и без ратной славы, чем унижаться, наполняя царский кубок и набивая добычей твои сундуки!
– Скатертью дорога! – орет Агамемнон. – Дезертируй на здоровье! Кто тебя упрашивал плыть сюда за мой счет? Ты отменный солдат, да что с того? Ведь это дар богов, а не твоя заслуга. Только сражения, кровь, резня тебе и приятны! Так забирай своих раболепных мирмидонцев и катись! – Он презрительно сплевывает.