– Хреновые из вас, людей, конники, – усугублял его страдания Мутило. – Русалка моя и то крепче держится, хотя у нее, между прочим, хвост не раздвоенный… Видишь, самую чащобу уже проскочили, теперь он веселей пойдет, на полную ногу…
Куда ж еще веселей, испугался Жихарь. Впереди и вправду посветлело, Налим прибавил ходу, и богатырь совсем перестал различать отдельные деревья – они слились в сплошную золотисто-зеленую стену.
Всякую скорость привелось Жихарю испытать в жизни, но на этот раз и он растерялся. Провалилась бы и Полелюева Ярмарка, и вся эта хмельная затея… А тут даже хмель в его рыжей голове не вытерпел и улетучился от греха подальше: мол, я не я и лошадь не моя…
– Терпи! – подбадривал Мутило. – Уже мало осталось!
Терпел Жихарь, терпел, да и притерпелся в конце концов: оставил в покое конскую гриву и попробовал принять гордую княжескую посадку. Встречный воздух ударил богатыря в грудь и забил дыхание, не дав возможности сказать водянику все, что накипело во время скачки. Или хотя бы заорать песню для храбрости. А водяник, надежно укрытый богатырской спиной, вредным голосом порочил человеческий род за неуклюжесть и вообще неприспособленность к жизни на белом свете.
– Это хорошо, – приговаривал Мутило. – Ты цыгану Маре так прямо и скажи: не по мне этот конь, больно резвый, только тебе, мол, им и владеть… Не устоит старый конокрад, поверит, увидев твое испуганное рыло, тряхнет мошной…
Жихарь взял себя в руки, усмирил страх и начал припоминать, как они с Яр-Туром устроили конское ристалище – тоже ведь не худо скакали, только закончилось все весьма пе…
Так закончилось и на этот раз – богатырь полетел шибче коня вперед, разглядел несущийся прямо в лицо березовый пень и успел выкинуть руки. Удар едва не сломал ему кисти, а сзади в спину добавил еще вострой головой Мутило.
…К разумной жизни вернул обоих все тот же конь Налим, обдав собственной струей – к счастью, это была простая холодная вода.
Первым делом Жихарь изо всех сил тряхнул руками, вправляя кисти на место, – и даже не почувствовал там боли, поскольку болело везде.
– Блин поминальный, – жалобно сказал он. – Скотина ты речная, безрогая… Ты князя везешь или ты дрова везешь? Сам-то, главное дело, целехонький… Без костей…
– Нынче у нас князьев как дров, – огрызнулся вместо водяного коня водяной черт. – Не мог Налим споткнуться ни с того ни с сего. Тут либо чары наложены, либо ему кто-то прыткий в ноги кинулся…