Гай склонился над монитором, напрягся… Камера сделал
еще один виток над поселком, и парень увидел шахту. Глубокую
воронку в земле опутывала сеть коммуникаций, лестниц, погрузчиков и
подъемников…
На одном из лифтов как раз и поднимались люди в
красном. Они тащили новую порцию ящиков.
Камера постепенно снижалась, а потом запись
кончилась.
Покачав головой, единственный за долгие годы зритель
отстранился от монитора, хлебнул еще из бутылки и включил следующий
ролик.
Он был отвратительно коротким. Камера удалялась от
поселка, показывая прекрасную панораму, а потом шахта вспухла
цветком взрыва, камера дернулась, за кадром послышалась матерная
брань. И всё.
– Вот вам и «Эсперанца»… – пробормотал парень,
откинувшись на стуле.
Эсперанца – значит, надежда.
***
Конечно, на этом он не остановился. Причудливые яркие
чужие миры и потрясающая прагматичная жестокость команды
«Эсперанцы» не отпускали от монитора. Они просто прилетали,
забирали то, что им было нужно, убивали тех, кто им мешал, и
улетали…
Здесь были и батальные сцены, схватки с транспортными
кораблями и пассажирскими лайнерами, и погоня с участием боевого
корабля Конфедерации… И пытки. Гай видел, как люди в красных
комбинезонах пытали других людей, выведывая информацию о спрятанных
ценностях, и о других людях. Особенно гнетущее впечатление
произвела на парня показательная казнь «крысы», как называли
избитого до полусмерти человека остальные. Его обвиняли в том, что
он утаил какую-то часть добычи, которая подлежала разделу между
всеми членами команды. «Крысу» прибили к стволу дерева за руки и за
ноги электромолотком, выпустили кишки, а потом - просто сели в
челнок и улетели…
До глубокой темноты Кормак засиделся за монитором, а
потом не мог заснуть, думая о том, что он оказался в ситуации,
которой не позавидовала бы и та девочка из сказки про трех
медведей.
Теперь возможное возвращение корабля не казалось ему
такой уж прекрасной мечтой. Заснул он за полночь в обнимку с
«Буром». А наутро нашел листочек с планом
и дописал: найти безопасное место и обустроить там
жилье.
Во рту от выпитого было паскудно, голова трещала, а
от употребления консервов живот урчал и бунтовал. Гай не придумал
ничего лучше, как выпить через силу еще вчерашнего алкоголя.
Полегчать – полегчало, но вопросы не решило…