И раз он живой и здесь, значит, остальные тоже живы. Всего через несколько минут он выползет из камеры, и там будут остальные, и они вновь окажутся вчетвером. Казалось, только вчера они были вместе, словно провели вечер в одной компании, а теперь, после короткого сна без сновидений, пробуждаются поутру.
Хотя он знал, что прошло куда больше времени – может быть, столетие.
Он повернул голову набок и увидел люк с вмонтированным в него иллюминатором. Сквозь толстое стекло была видна крошечная комнатка с четырьмя ящиками вдоль стены. Там никого не было – что означает, сказал он себе, что все остальные всё ещё в своих камерах. Он подумывал покричать им, но передумал. Это было бы неприлично, решил он – чересчур невоздержанно и несколько ребячливо.
Он протянул руку к задвижке и дёрнул её вниз. Действовала она с трудом, но в итоге он все же её отодвинул, и люк растворился. Он подтянул ноги к подбородку, чтобы просунуть их в люк, и сделал это с трудом, так как места было мало. Но все же он их высунул наружу и, изогнувшись всем телом, осторожно соскользнул на пол. Пол под ногами был ледяной, а металл, из которого сделана камера – холодный.
Быстро шагнув к соседней камере, он вгляделся в стекло иллюминатора и увидел, что она пуста; устройства жизнеобеспечения были втянуты в прорези на потолке. Две другие камеры тоже были пусты. Он стоял, прикованный к месту ужасом. Остальные трое, ожив, не оставили бы его. Они бы подождали его, чтобы можно было выйти всем вместе. Так бы они и сделали, он был в этом уверен, если бы только не случилось что-то непредвиденное. А что могло случиться?
Хелен бы дождалась его, он был в этом уверен. Мэри и Том могли бы уйти, но Хелен бы дождалась.
В страхе он бросился к шкафчику, на котором стояло его имя. Ручку, которую он когда-то легко повернул, пришлось сильно дёрнуть, чтобы замок открылся. Вакуум в шкафчике мешал дверце открыться, и когда она наконец отворилась, послышался хлопок. Одежда висела на вешалках, а обувь выстроилась рядком внизу. Он схватил штаны и влез в них, потом втиснул ноги в пару ботинок. Отворив дверь морозильной камеры, он увидел, что холл пуст, а главный путь в корабль оставлен открытым. Он побежал через залу к открытому входу.
Пандус спускался на травянистую равнину, протянувшуюся влево. Вправо из равнины вырастали неровные холмы, а за холмами к небесам вздымался могучий горный хребет, подёрнутый синей дымкой от расстояния. Равнина была пуста, не считая травы, волнующейся, словно океанская гладь, под дыханием ветра. Холмы были покрыты деревьями с чёрно-красной листвой. В воздухе витал резкий свежий запах. Никого не было видно.