Машина затормозила. Ягов усилием воли прогнал прочь тревожные мысли, взял портфель, распахнул дверцу и вышел:
– Миша, никуда не уезжай, а то я знаю твои штучки по телефону: «…мол, здесь я», а сам девок катает в Медведкове. Ты мне скоро понадобишься.
Водитель кивнул и отогнал «Волгу» на стоянку, давая место другим черным машинам.
Ягов поднялся по гранитным ступеням и энергично толкнул входную дверь Министерства оборонной промышленности. В холле навстречу ему торопливо поднялся милиционер, козырнув из-за стеклянной перегородки. А от перил внутренней лестницы отделился молодой человек кавказской внешности в замшевом пиджаке и с пухлой папкой под мышкой:
– Василий Ефремович, здравствуйте. У меня к вам секундное дело, только одна бумажка, только одна…
Он вошел вместе с Яговым в лифт и услужливо нажал кнопку нужного этажа.
– Василий Ефремович…
– Вы кто? – раздраженно перебил его Ягов.
– Я Егиян, из «Васинкрафта». Вы, наверное, помните, советско-швейцарское предприятие, занимающееся лесом и другими сырьевыми делами…
– Это то, что находится на Кузнецком Мосту?
– Да, да, да, да… – Кавказец облегченно вздохнул.
– Нет, не помню.
Створки лифта беззвучно открылись, и замминистра зашагал по красно-зеленой дорожке коридора. Человек с папкой семенил следом:
– Василий Ефремович, только одна бумажка, только одна подпись… Кстати, телевизор, очень большой, уже приготовлен… – Егиян извернулся и забежал вперед.
– Что за ахинея, какой телевизор?
– Первоклассный, японский. Экран громадный, полупро…
– Вы что, помешались? – Ягов грубо перебил кавказца и уставился на него покрасневшими от злости глазами. – Вам здесь что, притон или склад магазина? Хотите, чтобы я вас выставил вон и заявил в прокуратуру, что представитель «Васинкрафта» пытался за взятку получить земельный участок на территории министерского завода? И потом, что вы думаете, у меня телевизора нет? Или замминистру он не положен? А бумаги впредь подавайте только в установленном порядке! Сначала на экспертизу в орготдел, а потом в секретариат. И тогда уж посмотрим. Все, чтобы я вас здесь больше не видел. А то засаду устроил… Абрек чертов!
Последнюю фразу Ягов проговорил уже в своей приемной, с удовольствием слушая быстро удаляющиеся шаги просителя. Из-за печатной машинки вскочила секретарша, сухопарая женщина лет сорока пяти с густо накрашенными ресницами и бледной помадой на тонких, плотно сжатых губах: