Ничего. Ни следов, ни примет, ни звуков.
Он в сердцах рубанул сосну мечом. Посыпалась кора.
Подоспевший Эйнар с досадой сказал:
– Порази меня молот Тора, он только что был тут! – Он облокотился плечом о сосну. – Странно, куда он мог деться?
– Даже если мы сейчас перепрячем золото, он может выследить нас и приведёт сюда своих. – Вишена посерел от огорчения и вдруг протянул руку. – Или мне мерещится, или это он! Эйнар, там, гляди!
– Скорее! – Эйнар сорвался с места и понёсся в ту сторону, где среди стволов угадывался высокий белый силуэт.
Бросившись за ним, Вишена больше не глядел под ноги, а старался проследить направление возможного движения врага.
Странный человек пропал так же неожиданно, как и появился в первый раз.
Воины потоптались в кустах орешника, в ярости изрубили множество ветвей и, злые и утомлённые, побрели к ручью.
Теперь золото нужно было выкапывать и уносить отсюда подальше.
– Может, это призрак, дух здешних мест? – нерешительно спросил Эйнар.
В это мгновение невдалеке кто-то коротко произнёс:
– Ничего, эти пришлые не имеют глаз, они скоро уйдут.
Вишена с трудом разобрал незнакомое славянское наречие, силясь вникнуть в смысл, а Эйнар кинулся на голос, но снова никого не нашёл.
Его злобный и раздосадованный вопль долго витал эхом над кронами сосен.
Странная погоня возобновилась ещё раз, прервавшись ненадолго, когда тёплый ливень закрыл всё вокруг завесой воды, а прекратилась она лишь в сумерках, когда уже было невозможно отличить человека от куста или дерева.
Когда Эйнар и Вишена приплелись обратно, к тому месту, где бросили свои пожитки и вышли на пригорок, рядом с россыпью валунов, они не нашли ни бобровых хаток, ни сосны, на которой должна была остаться зарубка от меча Вишены, – ничего.
Они заблудились.
Перед доминой, сложенной из сажённых сосновых брёвен, вдоль частокола на земляном валу, колыхалась, гудела и бряцала оружием толпа, состоящая из косматых мужчин, одетых в шкуры и грубые льняные рубахи.
Всё выглядело так, словно они собрались в долгий поход.
Они слушали отрывистые фразы, которые зло выкрикивал огромный мужчина, почти великан:
– Мы долго терпели этого колдуна с Медведь-горы, мы не запрещали ему охотиться в нашем лесу и жить на нашей земле… Мы меняли драгоценное пшено и ячмень на его никчёмные железки. – Он сорвал с себя украшение – маленькую блестящую фигурку.