– Ну, про долг ничего не могу сказать, но мы здесь просто обожаем маленьких рибутов, – невозмутимо ответил Михей.
– Я этого не сделаю.
– В КРВЧ тебя стерилизовали насильно, – напомнил он.
– Меня это не колышет.
Михей поиграл желваками, словно пытаясь взять себя в руки.
– Ей решать, – спокойно сказала я. – Ты же не собираешься ее заставлять? – Мне хотелось выдержать беззаботный тон, но я всерьез забеспокоилась.
– Да, решать ей, – вздохнул он, как будто был разочарован.
– Какое облегчение! – сухо бросила Адди. – Мы с моей родилкой сейчас пойдем и всех обрадуем.
Я не знала, злиться на нее или смеяться, но она сама все поняла по выражению моего лица, и уголки ее губ поползли вверх. Правда, когда я повернулась к Михею, я уже была сама серьезность.
– Странно, как ей удалось выжить в КРВЧ? – изрек тот, провожая Адди взглядом. – Послушанием она не отличается.
Я пожала плечами. Все-таки шесть лет, что Адди провела в корпорации, говорили сами за себя. А еще я не могла отделаться от мысли, что ей просто надоели приказы. Мне-то уж точно.
Вокруг чаши для костра носились две маленькие девчушки, и Михей проследил за моим взглядом.
– Разве не мило? – ухмыльнулся он.
– Скорее, ненормально, – пробормотала я.
Той, что постарше, было года четыре, и, когда меньшая загнала ее слишком близко к огню, она пронзительно завизжала. Никто не обратил на это внимания, и я подумала, что, упади они в горящий костер, эффект был бы тот же.
Если рибутов и призывали к рождению детей, то соглашались явно немногие. Кроме этих девочек возле чаши, прошлым вечером я видела лишь одного младенца да еще маленького мальчика.
– Много здесь детей? – поинтересовалась я.
Михей кивнул в сторону обеденного стола, приглашая за собой.
– Нет, – ответил он и, не поднимая глаз, вручил мне пустую миску. – Было больше, но все ушли.
– Куда ушли? – не поняла я.
Девица моих лет плюхнула мне в миску овсянки. Да и вообще здесь были только мои ровесники. Как и в филиале КРВЧ, почти все – в возрасте от двенадцати до двадцати лет. А где же остальные? Разве здесь не должны находиться сверстники Михея? Или кто-нибудь постарше?
Он молчал, пока мы не уселись на землю.
– Год назад нас было больше. – Его голос звучал глухо.
– Куда же они делись? – Я сжала ложку.
– Группа примерно в пятьдесят рибутов отделилась.