– Недвижимость? Вы хотите сказать…
– Именно так. Парковка, где когда-то находился Рошнуар. Я так и не смог его продать… Проклятая сентиментальность. – Эти слова сопровождались легкой улыбкой.
Типтон кивнул:
– Конечно-конечно. Что касается музея, сами видите, соседство наше переменилось к худшему. Посетителей много не бывает.
– Да, все переменилось. Как приятно видеть, что музей Одюбона все тот же.
– Мы стараемся сохранять все как есть.
Пендергаст поднялся, заложил руки за спину.
– Вы не возражаете? Я понимаю, музей сейчас закрыт, но мне все же очень хотелось бы посмотреть. По старой памяти.
Типтон поспешно вскочил.
– Разумеется. Вы уж простите, диорама не в порядке – я тут прибирался.
Куратор помертвел, вспомнив, что оставил пылесос на коленях Одюбона, а метелку сунул ему под мышку – словно какой-то шутник затеял сделать из великого человека уборщицу.
– А помните, – спросил Пендергаст, – выставку, которую устроили пятнадцать лет назад и для которой мы вам одолжили первое издание «Птиц Америки»?
– Конечно.
– Получился настоящий праздник.
– Да.
Типтон отлично помнил, какой ужас и потрясение он испытал при виде толп, бродящих по экспозиции с полными бокалами вина. Стоял прекрасный зимний вечер, светила полная луна, а он так измотался, что почти ничего не замечал. Первая специализированная выставка, которую он устроил, стала и последней.
Пендергаст расхаживал по залам музея, разглядывал в застекленных шкафах рисунки, гравюры и чучела птиц, вещи Одюбона, письма, наброски. Куратор ходил следом.
– Между прочим, я познакомился со своей женой именно здесь, на том самом открытии.
– Да что вы, мистер Пендергаст, а я и не знал, – скованно сказал Типтон.
Пендергаст казался ему каким-то странно возбужденным.
– Хелен, моя жена, интересовалась Одюбоном.
– Да-да, припоминаю.
– А она… потом приходила в музей?
– О да. И раньше, и потом.
– Раньше?! – резко спросил Пендергаст.
Типтон смешался.
– Ну… да. Она то и дело приходила, занималась какими-то исследованиями.
– Исследованиями, – задумчиво сказал Пендергаст. – И задолго до того, как мы познакомились?
– Месяцев за шесть до той выставки, не меньше. Может, и больше. Очаровательная женщина. Я был так потрясен, узнав…
– Несомненно! – взволнованно перебил Пендергаст, но тут же успокоился и взял себя в руки.
«Странный он какой-то, – подумал Типтон, – в точности как и прочие Пендергасты». Людей эксцентричных в Новом Орлеане хватает, город ими славится, но тут было что-то другое.