– Да, вы и в средней школе этим грешили.
– Ошибка, ваша честь. Я думала, это просто табак так странно пахнет.
Он не улыбнулся. Чего и ожидать от этой гранитной физиономии!
Она оставила Сая за несколько месяцев до того фатального трюка. Ничего не скажешь, редкостная способность напарываться на лживых ублюдков! Эммет, правда, был исключением, но в день свадьбы ему исполнилось семьдесят, а возраст – верный спутник мудрости.
– Потом вы как-то пропали из виду, – продолжал он.
– Работала в ресторанном бизнесе. Уж-жасно эксклюзивном.
Она начала как хостесса в приличном лос-анджелесском ресторане, но быстро вылетела за стычку с посетителем. Потом подавала коктейли. Когда же потеряла и эту работу, разносила лазанью в дешевом итальянском ресторанчике, откуда перешла в совсем уж дешевую бургерную. Ниже всего она опустилась в тот день, когда обнаружила, что изучает объявление эскортной службы. Именно тогда она наиболее отчетливо осознала, что ей давно пора стать взрослой и самой нести ответственность за свою жизнь.
– И тут вы поймали Эммета Хупера.
– И чтобы услышать это, вам даже не понадобились парришские сплетники.
Ее улыбка успешно скрыла каждую каплю боли, до сих пор точившей сердце.
– Ничего не скажешь, газеты были весьма информативны. И крайне занимательны. Двадцативосьмилетней официантке удалось подцепить семидесятилетнего удалившегося от дел техасского миллионера.
Миллионера, инвестиции которого приказали долго жить еще до того, как он заболел. Эммет был ее лучшим другом, любовником и человеком, который помог ей наконец повзрослеть.
Берн отсалютовал ей стаканом и кивнул. Ну просто копия пресыщенной, но ужасно мужественной модели Гуччи.
– Мои соболезнования.
Плотный ком в горле мешал подобрать подобающе остроумный ответ, но она все же справилась.
– Ценю ваше сочувствие, но когда выходишь замуж за человека такого возраста, вроде как знаешь, чем все должно кончиться.
Презрение в этих нефритовых глазах доставило ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Все лучше, чем жалость.
Она молча проследила, как он скрещивает длинные ноги движением, исполненным тревожащего сочетания мужской силы и кошачьей грации.
– Когда-то мы прозвали вас Герцогом, – призналась она. – Вы это знали?
– Конечно.
– Мы все думали, что вы гей.
– Вы и теперь так думаете?
– И задавала.