«Обязательно посетите эту прекрасную планету, прародину Homo Sapiens[1], Cactaceae[2] и миллиардеров[3], экологически чистый мир, уже шестьсот лет не знающий никакого промышленного производства! Только здесь вы сможете насладиться сервисом самого высшего уровня, только здесь вы сможете увидеть почву, по которой гуляли неандерталец, кроманьонец и Джон Траволта, только здесь вам будут доступны дворцы, в которые тысячи лет запрещалось заглядывать простым смертным, только здесь вы сможете полежать в гробницах, ранее доступных только мумиям и их высшим советникам, только здесь вам удастся увидеть арматуру первого в истории космического порта и взять с собой горсть его праха за умеренную цену.
Сила гравитации – 1, удаление от центрального светила – 1, плотность планеты – 1, атмосферное давление – 1, уровень освещенности – 1, уровень радиации – 1, активность микрофлоры – 1, разброс температур – 1, скорость вращения – 1, длительность суток – стандартная, орбитальный выбег близок к эталонному».
(Рекламная брошюра туристического агентства «Синий лотос»)
Платон Рассольников на мгновение задержался перед черной бездонной пропастью гравитационного лифта и перехватил тросточку обеими руками. Умом он понимал, что гравитационные лифты в десятки раз безопаснее механических, в сотни раз безопаснее орбитальных шлюпок и в тысячи раз – трансгалактических катеров. И тем не менее, в кресло катера он всегда садился с легким сердцем, а шахта лифта без единой видимой опоры вызывала у него острый холодок чуть ниже левой лопатки. Но деваться некуда:
– Сто шестьдесят семь, – сообщил он в пустоту перед собой и сделал шаг.
На секунду Рассольников замер в пространстве, после чего ухнулся вниз в свободном полете. Желудок предательски прыгнул к горлу, сбив на ходу в сторону сердце и зажав легкие. У Платона сбился ритм пульса и перехватило дыхание. И как люди только живут на этой чертовой Земле, с ее дикой перенаселенностью и постоянным прогрессом?
Вспомнить про свое милое двухэтажное бунгало на Гее-Квадрус, без всяких там вакуумно-гравитационных лифтов, зато с бассейном, коротко стриженным газоном из самой обычной местной травы, зеленой изгородью вдоль дороги и трех абрикосовых деревьев Платон не успел – лифт резко затормозил его бренное тело, возвращая желудок на свое законное место, и бесцеремонно выбросил на ярко освещенную площадку.