Опыт даже советского Киева – давит. В прежней системе координат (имперских, безусловно) нынешний город каштанов кажется невыразимо провинциальным. И потом, разве в нынешнем Киеве сконцентрирована суть подлинно украинского? Нет. Во Львове? Тоже нет: слишком ощутим привкус австрийских пирожных в том жизненном укладе.
Да что Львов, что Киев… Чтобы не давить на больную мозоль, возьмём город отдалённый – саму Вену, ощущения от поездки в которую у меня ещё живы. Нынешняя Австрия – ужатая до пределов немецкоязычных областей империи – не более чем придаток Германии, безуспешно пытающийся сохранить культурную специфику. Всё, что сохранилось в Австрии подлинно австрийского, сконцентрировано в Вене, остающейся реликтом империи, наподобие других столиц, утративших вместе с былым статусом смысл существования, – таких как Константинополь, Петербург, тот же Киев, рассматриваемый в качестве центра Руси.
В Вене практически не встретишь человека без славянской крови (естественно, среди коренных венцев). И внезапно приходит понимание того, насколько прекрасна была Габсбургская держава – при всех её несомненных грехах. То был уникальный опыт сосуществования и постепенного притирания друг к другу народов разного происхождения, веры и исторической судьбы. Опыт примирения с фактом присутствия рядом – иного, но, вместе с тем, своего. Этот дух прекрасно передан в новеллах Цвейга. В то же время, габсбургская империя – не «плавильный котёл», нивелирующий различия, а уникальный ансамбль, создавший собственный стиль существования, в известном смысле противоположный германскому. В истории философской мысли, пожалуй, единственным человеком, понимавшим эстетическую ценность континентальных империй, ценность более значимую, нежели истинные и мнимые национальные интересы и политический расчёт, – был Константин Леонтьев. Статус-кво, который следовало сохранить во что бы то ни стало, оказался принесён в жертву национально-освободительным мифам и хищничеству рынка. Возникла цепная реакция распада, в результате чего мы имеем море крови и ряд ни на что не годных независимых государств с больным самолюбием и вечными претензиями – как друг к другу, так и к прочим «недораспавшимся» квазиимпериям, одной из которых была, например, покойная Югославия.
Можно возразить, что все империи были так или иначе обречены – но это лишь в обратной перспективе все кажется предопределённым. На деле нереализованные сценарии для своего времени были столь же вероятны, как и единственный реализованный. Именно поэтому мне кажется, что те, кто считает империю злом по определению, а имперские амбиции – подлежащими беспощадному искоренению, не учитывают ни позитивного, ни негативного опыта. Если и нужно что-то холить и лелеять, то именно имперский дух как наиболее антипровинциальный из всех «духов», заставляющий поступаться эгоистичными интересами ради общего дела. В противном случае нас ждёт «война всех против всех» – bellum omnium contra omnes, как выражались древние римляне, и дальнейшее членение на более мелкие области идентичности почти неизбежно. Первое разделение, как несложно догадаться, пройдёт по поясу периферий – древнему граду, чего вовсе бы не хотелось.