…Когда лицо ее подёрнулось последней судорогой, и отец, повернувшись к стоявшим рядом сыновьям, хрипло выговорил: «Мама умерла», Жану стало нехорошо. С помутившимся взглядом он закричал и бросился на улицу – прямо под колёса проезжавшего мимо автомобиля. К счастью, водитель оказался асом и успел затормозить, однако было объяснение с полицией, были три недели в нервной клинике, а затем ежедневные сеансы с опытным психоаналитиком.
За время болезни Жана между ним и Селин возникла глубокая и искренняя дружба. Молодая невестка, в раннем детстве потерявшая родителей и не знавшая материнского тепла, теперь сама по-матерински опекала юного брата своего мужа. Их совместная поездка по Европе была отчасти ее идеей – именно она убедила мужа и свекра, что новые впечатления окончательно избавит Жана от депрессии. Что же касается самого Жана, то неизвестно, что ему помогло – врачи, психоаналитик или путешествие, – но он внезапно понял, что жадно, до боли хочет жить. Жить, чтобы сполна познать жизнь со всеми ее страстями, радостным чувством прекрасного, доводящей до безумия музыкой тяжелого рок и горячим сексом…
Жану показалось, что обсуждение незначительных деталей сделки заняло целую вечность. Наконец – наконец! – оно было завершено, и разговор перешел на общие темы. Подали кофе, Мишель Рузави, чтобы поддержать беседу, рассказывал англичанину о днях, проведенных в Швеции, о карнавале, который им довелось увидеть в Риме. Упоминание об итальянской столице заставило Моро с неудовольствием поморщиться:
– Рим меня утомляет – эти итальянцы слишком суетливы! Город, конечно, красив, хотя я отдал бы пальму первенства Стокгольму или Лондону.
Жан, уже лопавшийся от тоски и досады, решил подразнить англичанина.
– А мне кажется, что Ленинград во много раз красивее Лондона.
– Красивее Лондона?! – Моро чуть не поперхнулся.
– Да, мне вообще нравятся русские города – в их архитектуре есть особый стиль, он соответствует характеру русского человека. Не знаю, мне, во всяком случае, так кажется.
Больная печень Натаниэля Моро и без того отвратительно чувствовала себя после плохо прожаренного мяса, а после слов Жана вся скопившаяся внутри него желчь, казалось, нашла выход и хлынула на русских:
– Русский характер! Русский стиль! Да этот лживый и грубый народ сам себя погубит! Именно сам – не Наполеон, не Гитлер и не американцы, а сам, поверьте мне! До чего они довели Ленинград – окурки прямо на тротуаре. И это, вы, молодой человек, называете, красивым городом? Итальянцев хотя бы спасает набожность, у них даже проститутки набожны. Русские говорят, что у них нет проституции – лгут! Посмотрите на эту, – он брезгливо мотнул головой в сторону, – откровенно ловит на живца, специально волосы распустила.