— Определенно, — сказала и невольно
усмехнулась.
— Ну и ладно, лучше посрать и опоздать,
чем прийти и обосраться.
Улыбка у меня пропала. Иногда
шуточки Виктора просто слишком. Да и весь он какой-то… слишком. Виктор тоже
поник, но тут же дернул головой, отчего один волос смог выбраться из
прилизанных тисков.
— Интересно, почему именно к этому
явился на осмотр? — Виктор схватил документы и окинул их взглядом. —
Григоренко, хм-м-м, что-то знакомое. — Вообще мы редко запоминаем тех, кто у
нас побывал, по фамилии. Нам проще вспомнить по диагнозу или болезням. Неужели
у судмедэкспертов вырабатывается иная привычка?
Мне вспомнилось сразу, что у нас
лежит тело того, чью фамилию я отлично запомнила. Туров. Я ведь до сих пор не
нашла, как связаться с той беременной.
— Вспомнил. Он же регулярно являлся
к Егорычу. И не похоже, что по поводу болезни.
Вспомнила и я. Уж очень унизительно
Егор Тимофеевич с ним поступил.
— Да, он, похоже, тогда о болезни не
знал. Хотел стать врачом, а Егору не нравилось, что принял это решение уже
после сорока. Хотя Григоренко просто просил принять его на работу.
— Похоже, просить ему больше не
нужно.
Слегка улыбнулась, чтобы и в этот
раз не обижать Витю с его черным юмором. Если вспомнить моего наставника, так
Витя еще мягко шутит. Но все равно меня такой черный юмор не веселил. Могла бы
назвать себя неправильным патологоанатомом, но среди моих коллег я не одна
такая.
Третьей была женщина, слава богу,
Виктор взял аутопсию на себя. Потому что у меня ее волосы с проседью
ассоциировались с Наташей. Я выскочила из секционной не менее зеленая, чем Егор
Тимофеевич до меня. Непозволительно патологоанатому воспринимать свою работу
личностно. И я бы и дальше предавалась чувству собственной вины, но меня
перехватил начальник.
— Людочка, я так сожалею! — Федор
Степанович распахнул руки, как будто хотел обнять, но смутился порыва и просто
похлопал по плечу. — У меня к тебе разговор, только сегодня на тебя и так
слишком много навалилось. Ты уходи домой сразу, как текучку всю сделаешь. А
завтра можешь взять выходной. Если что-то будет срочное, я позвоню.
Я единственный работоспособный и на
полной ставке патолог в отделении на данный момент. И меня уже второй раз
выпроваживают пораньше и даже разрешили взять внеплановый выходной? Все-таки
добросердечность руководства не всегда идет на благо. Завтра я выйду на работу.
Без нее мне останется только сходить с ума от чувства вины и горя.