Тем вечером к ним домой наведались Тетеньки-с-тенниса, и одна из них обняла Милли со словами:
– Его тела больше нет, но душа навсегда останется с нами.
– Это она в волшебной коробочке? – спросила Милли.
– Она в тебе, – гостья приложила ладонь к ее груди.
Милли посмотрела на ее руку.
– А как она туда попала?
– Она всегда там была.
– Чего?
– Воспитанные девочки не говорят «чего».
– Чего?
– Воспитанные девочки говорят «прошу прощения».
– Прошу прощения?
– Вот, молодец.
Тетенька-с-тенниса обняла маму Милли.
– Прошу прощения? – снова сказала Милли, но они ее уже не слышали.
На следующий день она отправилась в магазин. Пока продавщица хихикала с каким-то пареньком, Милли молча набила свою сумку коробочками изюма и ушла.
– Что такое душа? – спросила она у Перри Лейка, показав ему свой улов.
– Ну-у… Это как сердце, только у тебя в животе, – ответил он.
– А на что она похожа?
– На гигантскую изюмину. – Он впился взглядом в ее сумку.
Милли застегнула ее и спрятала за спину.
– А что с ней потом, когда ты умрешь?
– Она выпадает.
– Выпадает?
– Ага, как плацебо.
– А что такое плацебо?
– Она из тетенек выпадает. Когда у них рождается ребенок. Как-то так.
– А что с ней потом делают?
– Кладут в холодильник и съедают.
– Собственную душу?
– Нет, плацебо. А душу хранят.
– Где?
– В другом холодильнике.
– А он где?
Вдалеке зазвенел звонок на урок, и все дети во дворе, крича и смеясь, побежали в класс.
– Где-то. – Перри закатил глаза. – Понятия не имею. Я же не все на свете знаю!
– А может такое быть, что она все время была у меня, а я не догадалась?
Он протянул руку – худую, длинную и костлявую.
– Гони уже изюм.
* * *
Дверь кабинета отворилась, и из коридора потянуло сквозняком. Одежда на Милли встрепыхнулась, будто к ней поднесли пылесос. Милли выпрямилась, захлопнула книгу и спрятала ее за спину. В дверях кабинета возникла тетенька. Она разговаривала с кем-то в коридоре.
– Может, сегодня у меня поужинаем? – тихо спросила тетенька.
– Нет, Хелен, – ответил мужской голос.
– Нет? Я приготовлю что-нибудь мексиканское.
– Я занят.
– Тогда завтра?
– Занят.
– Ладненько, тогда скажи, когда освободишься.
– Я занят до конца жизни, Хелен.
– Ладненько, Стэн, – бодрее и громче произнесла она. – Я принесу тебе ту мазь от синяков. Помажем, и он быстренько сойдет.
Милли увидела, как какой-то дяденька, отвернувшись, уходит прочь.