— Вставай, герой! Хватит землю
греть!
Протерев глаза, я взглянул на
обладателя голоса. Первое, на чём зацепился взгляд – это обувь.
Старинная, сплетённая из бересты. Память услужливо подсказала –
лапти! Видел пару раз такие в старых фильмах доцифровой эпохи.
Обладателем раритетных тапочек был мужчина. Широкоплечий и высокий.
Настоящий великан почти на три головы выше меня ростом. С
растрёпанной бородой и хитрым прищуром раскосых глаз, в которых
мелькали искорки веселья.
— Вставай, Дар, больше бить не буду,
— в голосе великана прозвучали примирительные нотки, — мне Мара,
пока бежали, всё рассказала. Молодец, что сестру спас.
Ухватив меня за шиворот, громила
играючи поднял меня на ноги. Ещё раз оглядевшись, я понял: это не
мужик здоровый, а я попал в тело подростка! Совсем молодого пацана
лет четырнадцати-пятнадцати, одетого в грубую полотняную рубаху и
такие же штаны. И, судя по сценарию, я был сыном этого сельского
терминатора! Вот так подарочек от Системы, значит, мой
психофизический портрет вытягивает только на прыщавого
подростка?
— Что-то ты чумной совсем, —
озабоченно щупая моё тело, проговорил скороговоркой отец, — чего
молчишь? Язык отнялся?
— Нет, — с молодой хрипотцой я
выдавил короткое слово и сам испугался. Смысл слова был правильный,
а вот звуки… Очень сложно было осознать, что я сейчас говорил на
чужом языке. Гортанное слово по-русски прозвучало как
«аррк».
— Вот и славно, — не замечая моего
смятения, мужчина положил мне на плечо руку и увлёк в сторону
натоптанной тропы, — я уж не знаю, каким богам теперь молиться.
Когда прибежал, из трясины только рука твоя торчала. Думал, ты уже
всё, того… Как бы матери потом в глаза смотрел…
Мужик не переставая болтал о своём,
но я его уже не слышал. Вокруг играл первозданной зеленью самый
настоящий лес! В небо тянулись могучие стволы с пушистыми кронами,
в тени листвы гомонили многочисленные птицы и белки, в высокой
траве, среди разноцветных созвездий цветов, деловито жужжали самые
настоящие пчёлы. Прямо как в детстве! Моё поколение ещё успело
застать настоящую природу до того, как многочисленные заводы
окончательно отравили почву. Я до сих пор с ностальгией вспоминаю
весёлые игры под густыми сводами алтайских сосен, походы на
шашлыки, купание в реках и озёрах. Можно было даже поймать рыбу или
насобирать раков и просто съесть, не опасаясь отравиться. Сейчас на
земле осталось совсем немного мест, где вот так можно встретить
зелёные деревья, а про пчёл вообще молчу, их никто не видел уже лет
восемь.