Вот на это они клюют! Еще как!
Я видела, как моя однокурсница получила пять предложений руки и сердца прямо в тот же вечер, как заявила, что никогда не выйдет замуж.
Мужчина же у нас кто?
Завоеватель!
Как только крепость объявляет себя принципиально не захватываемой, все окрестные армии приходят под высокие стены, чтобы доказать, что именно они войдут в историю, первыми ее взяв. Заполучить в свой список побед яркую звезду, творческую личность и разбивательницу сердец хочет каждый.
Только это не я.
Я — скучная и нищая разведенка-неудачница.
Пустила один раз золотую пыль в глаза — и все. Каждый день я такой фейерверк просто не потяну. Так что пойдем, Соболев, обратно в школу, я доиграю свою блистательную роль и уползу обратно в норку вспоминать бал во дворце.
— Давай фигуры выкинем уже нафиг, а газету отнесем, — скомандовала я Илье, когда он, выйдя из душа, влез обратно в свои джинсы и слегка помятую рубашку. Посмотрела скептически — ну ладно, сойдет, вроде не сильно жевали. Не гладить же ее сейчас.
По дороге обратно в школу он все еще посматривал на меня, словно собирался что-то спросить, но не мог найти слов. Только у самых школьных дверей остановился и обернулся — я с удовольствием врезалась в его широкую грудь и вдохнула свежий мужской запах, уже ничего общего не имеющий с яблоневым цветом и барбарисом. Что-то другое, терпкое и сильное. И уже чуточку привычно-родное, смешавшееся с моим запахом.
— Так что, ты правду говорила про своих мужчин? Отработал и свободен?
Я закатила глаза:
— Соболев, а ты заявление в загс планировал завтра нести, что ли? Так учти, он по понедельникам не работает!
— Думаешь, я до вторника передумаю? — сверкнул он глазами.
— Думаю, мы все сегодня еще натворим много ерунды. Зачем же останавливаться только на мне? — усмехнулась и мотнула головой в сторону зарослей цветущей сирени под окнами школы. — Там, глянь, Рикита с Протасовым, что ли, опять? Вот неугомонные…
— Нет… — Он действительно вгляделся в переплетение ветвей. — Кажется, это Денисов.
— Вот те раз! — Я открыла перед Ильей школьную дверь. Дотащить в одиночку свернутый как попало ватман он еще смог, а вот дальше рук уже не хватало. — Он же священник! И женат! Никого не щадят проклятые гештальты.
— Кто-кто не щадит? — переспросил Соболев.
— Забей.
До третьего этажа я доскакала на каблуках гораздо бодрее, чем в первый раз, не давая ему обогнать меня и задать еще какой-нибудь провокационный вопрос.