Историки моды могли бы многое
почерпнуть здесь для своих изысканий, но… у них свои задачи, а у
нас, как водится, свои.
-В общем и целом мнение таково, –
резюмировал после часа напряженного вглядывания Яковцев: одежка –
нечто среднее между малорусской и белоруской, а, следовательно,
можно предположить место действия: одно из местечек украинского… ну
или белорусского Полесья. И все же…
-Что-то опять не так?!
-Да, нет: все так, все так… кроме
малых незначительных деталей. Я в свое время занимался костюмами.
Так вот: одежда та, и вроде бы не та…
-То есть?!
-Ну, вот, например, чем
подпоясывались в то время? Правильно матерчатым кушаком. А теперь
посмотри: картина, как говорится, маслом. Парубок. Одет не без
претензий, что и понятно, девки не глянут на голодранца. Вышитая
сорочка, порты, а подпоясан-то чем?
-И чем же?
-Видишь: широкий кожаный пояс с
застежками, его использовали и как кошель для монет.
-И что же?
-А то, что такой пояс не носили в то
время. Ни в украинских, ни в белорусских пределах. Вернее, носили,
но столетиями ранее в Киевской Руси. А потом он вышел из обихода,
правда, сохранился в Карпатах у горцев-гуцулов. Там такие пояса
носили и в XVIII-м, и в XIX-м, да и в XX-м веке. Считается, что
сохранились они у этих самых гуцулов со времен Киевской Руси.
Явная нестыковка и таких нестыковок я
увидел не одну.
-Ну и…
-И тебе не кажется странным: вместо
кобзы, бандуры – гусли; былина, а не украинская дума про
какого-нибудь казака Мамая! Хотя, поди знай, что там у них за
фольклор был. Да и где это вообще происходит?!
-Значит, мы оба сходим с ума!
-Опять ты за старое! Давай-ка берись
за ум с другой стороны и попытайся рассуждать как человек
науки…
*****
-Боюсь вдвоем нам эта задачка не по
силам, – продолжил после паузы Яковцев. – В общем, так: в ближайшие
дни, после службы, отправимся за советом и дружеской, так сказать,
поддержкой к одному маститому специалисту – он всегда открыт для
общения с молодой научной порослью.
-И кто же этот почтенный муж?
-Фамилия достаточно известна, чтобы я
ее называл…
Дверь открыл бодрый ученый муж,
впрочем, его внешности более подходило определение «патриарх».
Густая с проседью несколько всклоченная борода, высокий,
обрамленный темно-русыми с серебрянками прядями, академический лоб,
пронзительный живой взгляд; первое впечатление – пред нами предстал
истинный аристократ духа, чьи помыслы и чувства безраздельно
подчинены служению науке.