– Хорошо, – сказал Иванов-6, отхлебнув. – Ступай…
Потом кто-то долго царапался в двери салона.
– Кто там? Войдите…
Дверь открылась (неслышно), и в полутемном салоне выросла фигура матроса – незнакомого. В робе, застиранной. На груди его – номер, начинающийся с нуля. По номеру Иванов-6 уже знает, что матрос этот сер, как лапоть деревенский; ноль – это значит: у него нет разумной специальности, его дело на корабле самое грязное, ума не требующее.
– Ты кто? – спросил Иванов-6.
– Штрафной матрош второй штатьи Ряполов, ешть!
– Не ори. Еще все спят на крейсере… Знаешь ли ты, что сюда ни один матрос не имеет права входить?
– Так тошно – жнаю!
– Где тебе, сукину сыну, зубы выставили?
– Итальяшки… иж Мешшины.
– Вот как? С какого же времени ты у меня на крейсере?
– От шамых Дырданелл, ваше вышокоблагородие…
Иванов-6 еще раз хлебнул «адвоката» и устало вздохнул.
– Ну, – разрешил, – теперь можешь рассказывать.
***
Павлухина тряс за плечо Шурка Перстнев, перепуганный:
– Вставай, дурында… Скочи с койки!
Павлухин открыл глаза – прямо в лоб ему светили лампы с подволока. Качались койки, будто их швыряло штормом, а под гамаками уже строили полуголых матросов, расхаживали офицеры и боцманматы…
Павлухин стряхнул остатки сна.
– Хоп! – И спрыгнул вниз. – Что у вас тут?..
Фельдфебель Ищенко сразу запихнул его в шеренгу.
– Все в сборе, – отрапортовал он Быстроковскому.
Тут же стоял мичман Вальронд. Руки – по швам, глаза плутонгового – в смятении.
– Мичман, – окликнул его Быстроковский, – вы своих людей знаете лучше нас… Вот и приступайте с богом!
Вальронд шагнул к матросам.
– Ребята, – сказал он сорванно, дребезжа голосом, – на крейсер «Аскольд» проникли немецкие агенты. Прошу вас всех…
– Мичман! Не так надо, не так, – вмешался Быстроковский, беря дело в свои руки. – Внимание, слушай мою команду…
Людей развернули лицом к борту. Держа подштанники, вперились они в стальной борт, пробитый шляпками заклепок. Внимательно изучали в тоске путаницу проводов и патрубков. Там бежит электричество, там грохочет пар, там рвется по трубам вода. А за их спинами уже рьяно работали боцманматы, ученики Труша.
– Павлухин! Кру… хом!
Гальванер четко обернулся:
– Есть!
– Твои шмотки?
– Мои…
Возле ног Павлухина раскинули матросское барахло: прощупанный пальцами матрас, подушка, запас белья, две книжки по теории электричества, сборник биографий великих людей, открытки с видами Парижа, конверт с письмами от родных, кусок голубого мыла… ну и прочую ерунду.