Савва Яковлевич недоверчиво хмыкнул:
– Что же вы можете знать о юнгах? Сейчас все это уже история.
– Знаю! Например, мне известен даже такой факт, что вы попали на эсминцы, почти не владея одной рукой…
Хозяин сурово нахмурился:
– Да. Было со мною такое. А теперь… Смотрите!
Взял молоток и до самой шляпки засадил в стол гвоздище. Только сейчас я заметил, что стол у Огурцова был необычным. Грубо сколоченный из толстых досок, он скорее напоминал верстак.
– Очень удобно, – сказал Огурцов, отбрасывая молоток. – Такой стол можно очистить двумя взмахами рубанка. Терпеть не могу помешанных на лакированной мебели. Как правило, за такими столами сидят бездельники, которые не способны думать о работе. Они озабочены только одной трясогузочной мыслишкой – как бы не капнуть на полиранс, как бы не оцарапать его запонкой. А стол, – упоенно заключил Огурцов, – это не украшение жилища, а прекрасный плацдарм для распределения труда и мыслей…
Удары молотка не понравились коту, и он, недовольно фыркнув, спрыгнул со стола. Я раскрыл свой блокнот.
– Может, расскажете, Савва Яковлевич, как же все начиналось в вашей жизни? Что привело вас к морю? И как вы попали на флот?
– Самые простые вопросы – самые сложные. Мне трудно ответить вам в двух словах. Вообще-то, – призадумался Огурцов, – море и корабли я любил с детства. А кто их не любит? Во Дворце пионеров учился в кружке «Юный моряк». Помню, даже значок носил… голубенький такой. Тогда выдавали их. Не знаю, как сейчас. Конечно, мечтал о дальних странствиях. А кто о них не мечтает? Однако не забывайте, что ненависть к врагу у меня в душе воспиталась не по газетам. Так что, помимо морской романтики, было еще и великое желание воевать. А началось все с колеса…
– С какого колеса?
– С самого обыкновенного. С колеса товарного вагона на станции Вологда-Сортировочная. Да, именно с этого проклятого колеса и началась моя зрелая жизнь. С той поры прошло уже тридцать лет, а это колесо иногда еще накатывается на меня по ночам…
– Что ж, вот и название первой части. «Колесо»!
Огурцов сразу остудил мой горячий восторг:
– Заранее условимся, что каждую часть вашей книги я буду завершать своим очерком. Вроде эпилога. Моряки пишут худо, но довольно искренно, – это заметил еще Крузенштерн.
На прощанье я сказал:
– Возникли два мучительных вопроса…