Мельком, когда проходили сени, он, увидел свое отражение в зеркале над рукомойником и испугался. Продолговатый синяк на шее, губы распухли и посинели, лицо красное, одутловатое, будто он битый час висел головой вниз.
Вернувшись обратно в комнату, он упал на вонючий матрас в каких-то сомнительных пятинах, отвернулся к стене и забылся в дремоте. Его растолкали около полудня, усадили на табурет. Ашот Карапетян, умытый, с прилизанной шевелюрой, устроился на стуле у окна, закинув ногу на ногу, лениво выцеживал из себя вопросы. «Ну, зачем ты пришел в квартиру нашей соседки? – Ашот ковырял в зубах спичкой и сплевывал на пол. – Что ты хотел услышать?» Архипов медлил с ответом, потому что в голове продолжали шуметь морские волны, а смысл вопросов доходил туго. «Ну, это что-то вроде проверки. Обычная практика в таких случаях. Я вас не знаю. Не знаю, что у вас на уме. А впереди большая сделка. Большие деньги», – медленно говорил он. «Ты хотел нас грохнуть?» – Ашот усмехнулся. «В мыслях такого не было, – Архипов молитвенно прижал к груди руки. – Зачем?» «Кто из родных станет тебя искать, если ты исчезнешь, скажем, на неделю?» «Никто не станет, – ответил Архипов. После этих слов ему захотелось заплакать. – В галерее хватятся в понедельник. Оборвут телефон. У нас намечается выставка-продажа одного известного художника. До октября нужно многое успеть».
«Хорошо, – кивнул Ашот. – Где хранятся те триста тысяч левых баксов, которые ты хотел нам пульнуть? На твоей даче, на квартире?» Карапетян положил на стол пачку сигарет и зажигалку. «Деньги у Леонида Бирюкова, – Архипов выудил сигарету и прикурил. – Он художник. Иногда выставляет свои картины в моей галерее, но они плохо продаются. Я попросил его временно подержать у себя кейс с наличкой. Он вернет все по первому требованию». «Ты отдал триста тысяч баксов, пусть левых, первому встречному проходимцу?» – от удивления Карапетян закашлялся, едва не проглотил спичку. «Бирюков представления не имеет, что в кейсе, – пожал плечами Архипов. – Я использовал его в темную. Чемодан выполнен из специального пластика, его корпус молотком не разобьешь, плюс номерные замки». «Замки, мать твою, номерные, – передразнил Карапетян и высунул изо рта язык в белом нездоровом налете. – Доверить чемодан с деньгами не поймешь кому, первому встречному идиоту. Да, вы козел, мой юный друг. Не просто козел. После этого ты просто хренов обормот, последний дегенерат».