Воздух содрогнулся от десятка проклятий.
– Эй, умник, – сказал шулер с ледяным спокойствием. – Не создавай помехи, а то люди могут потерять все, что у них есть!
– Мои помехи тут ни при чем, – сказал Крузо. – Карты-то в ваших руках.
Издевки. Брань.
– Давай дальше! Не тяни, черт побери!
– Как скажете. – Все еще придерживая три карты своими чистыми пальцами, шулер провожал глазами грозу. – Ты все испортил. Сбил их с толку. Ты, и никто другой, нарушил равновесие, ауру, оболочку игры. Не обессудь, если мои друзья вышвырнут тебя из поезда, когда я открою карту.
– Они этого не сделают, – сказал Крузо.
Карта открылась.
Поезд с ревом тянулся сквозь потоки дождя и вспышки молний. Перед тем как захлопнуть дверь вагона, картежник подбросил сложенные веером карты в грозовой воздух. Листки вспорхнули, словно раненые голуби, и тут же облепили грудь и лицо Джеймса Крузо.
Вагон бизнес-класса, грохоча колесами, поплыл мимо; к окнам прижалось с десяток разъяренных лиц, кулаки молотили по стеклу.
Чемодан несколько раз перекувырнулся и замер.
Огни поезда скрылись из виду.
Крузо долго выжидал, а потом медленно наклонился, чтобы собрать карты. Пятьдесят две. Одну за другой.
Червонная дама. Еще одна. Снова червонная дама. И еще.
Опять дама…
Дама.
Сверкнула молния. Попади она прямо в него – он бы не почувствовал.
– Ни фига себе! Ексель-моксель, матерь божья! – воскликнул Джерри Вулд.
– Вот этого не надо! – Его секретарша прекратила стучать по клавишам, чтобы подчистить опечатку в тексте сценария. – Я, между прочим, выросла в христианской семье.
– А я вырос на улицах Нью-Йорка, в Бронксе, – сказал Вулд, глядя в окно. – Да ты разуй глаза – смотри, что делается!
Секретарша подняла голову и увидела за окном то, что видел он.
– Перекрашивают студию в другой цвет. Это вроде бы первый павильон?
– Точно. Первый павильон, где мы в тридцать четвертом построили «Баунти» и дворец Марии Антуанетты, а в тридцать девятом – интерьеры Тары>{1}. Подумать только, что они вытворяют!
– Вроде даже номер хотят поменять.
– Если бы поменять! Они его просто закрашивают, черт их раздери! Первого номера больше нет. Ты глянь, в переулке топчутся работяги с пластиковыми трафаретами – прикидывают, не маловата ли будет надпись.
Выйдя из-за письменного стола, секретарша сняла очки, чтобы лучше видеть вдаль.