Хан дальше сдерживаться не пожелал:
- Ты в своем уме? – взорвался он, - Я еще умалчиваю, что за этих
бойцов меня лично… ты слышишь, полковник, лично!.. просил князь
Верес.
- Тем больше причин от них избавиться, - полковник Такамон
славился своим упрямством, но перечить хану было перебором даже для
него.
Однако гневливый хан к всеобщему удивлению только
усмехнулся.
- В тебе говорит уязвленная гордость, - с укоризной, но уже
спокойно и даже как-то устало заключил он, - На время расследования
будешь находиться под домашним арестом. Сдай оружие и проваливай,
пока я не передумал.
Не теряя достоинства, полковник глубоко поклонился и передал
свой меч, стоящему рядом ротному атману. До тех пор пока не смолкло
эхо его каблуков, в огромном зале царила гнетущая тишина.
- Теперь, что касается вас, - хан, не скрывая брезгливого
выражения на холеном лице оглядел пленников, - За предотвращение
преступлений против мирного населения со стороны утративших разум и
воинскую дисциплину Красных Собак объявляю устную благодарность
и…
После этого «и», казалось, даже поддерживающие свод колонны
обратились в слух.
- ...и дарую вам право на испоселение в одной из моих южных
провинций, - зловещая ухмылка хана не заставила парней усомниться,
что «подарочек» он вручил с двойным дном. Даже ладошки потер
удовлетворенно, а затем бросил кому-то из своей свиты, -
Озаботьтесь этим.
- Будет исполнено, хан, - получивший указание придворный
чиновник намерения своего хана истолковал правильно и злорадно
поглядел на пленников, - Засуну их в самое гнилое болото с диким
зверьем. Клянусь жизнью, про этих «поселенцев» вы больше никогда не
услышите.