Опустив глаза, я обнаружил, что,
увлекшись разговором, так и стою в одной штанине чакчир, и со
вздохом продолжил переоблачение.
г.Москва, июль 20** года
Текущий
поток времени
– Игорь, у меня для вас две новости!
– такими словами встретил меня Эф Эф в одной из переговорных комнат
штаб-квартиры.
– Как водится, хорошая и плохая? – с
легкой усмешкой уточнил я, крепко пожимая руку Федору
Федоровичу.
В текущей реальности адрес базы
Ордена был мне известен уже второй месяц, и провожатый сюда мне
давно не требовался… Но все же на входе меня зачем-то дожидалась
Полина – по ее словам, по просьбе своего отца. В кабинет, где мне
была назначена встреча с Эф Эф, мы с девушкой так и прошли
вдвоем.
– Что такое хорошо и что такое плохо,
когда речь идет о манипуляции потоками времени? – развел руками
бородач. – Так что просто две новости. Присаживайтесь, – указал он
нам с Полиной на два стула по одну сторону от невысокого столика,
сам же расположился в кожаном кресле по другую.
Мы сделали, как нам было сказано.
Девушка откинулась на спину стула, небрежно – пожалуй, даже
демонстративно небрежно – закинув ногу на ногу и положив сверху
руки – уперев правый кулачок в левую ладонь. Я, напротив, весь
подался вперед, в нетерпении ожидая объяснений.
– Итак, новость первая, – дождавшись,
пока мы устроимся на своих местах, проговорил Федор Федорович. –
Ковальский выжил.
– Что? – ахнул я, полагавший, что
разговор коснется предстоявшей мне вскорости миссии – но никак не
этого.
– Штабс-ротмистр Ковальский выжил в
ноябре 1812 года, – едва ли не по слогам повторил Эф Эф. – Ваш
выстрел его лишь ранил, лишив сознания. Казаки подобрали Томаша –
так его зовут (вернее – звали) – в овраге и доставили в лазарет.
Битву при Березине Ковальский пропустил, но позже вернулся в строй
и даже успел поучаствовать в покорении Герцогства Варшавского.
Дослужившись до майора, после окончания войны вышел в отставку.
Дальнейшую его судьбу мы пока проследить не успели – но работа
продолжается.
– Э… Понятно… – пробормотал я – в
общем-то, с нескрываемым облегчением: падающий с коня молодой улан
уже не раз и не два являлся ко мне во сне, заставляя просыпаться в
холодном поту (а минимум однажды – даже с криком просыпаться –
если, конечно, верить фантазерке-Ирочке, которую я тогда якобы
здорово напугал… ну да об Ирочке как-нибудь в другой раз). Пусть, в
понимании Ордена, это и не было убийством, содеянное немало меня
тяготило – насколько сильно, понял я, наверное, лишь теперь, когда
эта многотонная гора разом низверглась с моих плеч.