Новицкий, все это время державший руку на рукоятке револьвера, сейчас вынул ее из кармана и отер пот со лба.
– Все из-за этого старого дурня, – негромко сказал он Томеку. – Надо его вразумить.
– Остынь, Тадек! Мы сами виноваты. Что они должны были подумать, увидев нас переодетыми в арабов?
– Они так враждебно отнеслись к нам потому, что приняли нас за англичан, – нервно объяснила Салли. – Я поняла это из того, что они выкрикивали название местности в дельте Нила, там пять лет тому назад во время охоты английский офицер застрелил крестьянку. Об этом писали в газетах. В беспорядках были ранены трое египтян и трое англичан, один из них позднее умер. Британцы посчитали это выступление бунтом и арестовали больше десятка феллахов[24]. А четверых повесили, – голос ее на минуту ослабел. Помолчав, она добавила спокойно:
– Мне кажется, что, несмотря на весь этот крик, толпа соблюдала порядок. Все так внезапно началось и так же кончилось, как будто кто-то этим руководил.
– Вот именно, – согласился Новицкий. – Я уже собирался было вытаскивать револьвер… Обратите внимание, что они не осмелились напасть на нас. Это была лишь демонстрация.
– Из этого следует, что методы англичан оказались…
– Ошибочными, Томек, ошибочными, – закончил за друга моряк. – По моему мнению, тяга к свободе в Египте усиливается.
– Все это так, только для одной ночи этого слишком много, – поморщилась Салли.
– Совершенно верно, синичка! Хорошенького понемножку, – подвел итоги Новицкий.
Смуга, хотя и было уже поздновато, проснувшись, не сорвался с постели сразу, как обычно. Он принял на себя нелегкое задание и для его выполнения ему потребовалась помощь верных друзей. И сейчас он размышлял, как они воспримут известие о том, что он взялся выполнить поручение… аристократа, лорда, коллекционера, фанатично собирающего все, что относиться к Египту, да еще вдобавок не всегда достаточно заботящегося о законности путей, какими попадают к нему эти предметы. В конце концов подобные склонности навлекли на него неприятности, а поскольку дела требовали его присутствия в Манаусе – лорд имел долю в компании Никсона, – он и встретил Смугу.
Смуга долго раздумывал над предложением. Поймут ли его друзья, притом, что до этого он никак не хотел к ним присоединиться, поймут ли они его теперешнее побуждение? Что скажет Андрей Вильмовский, намеревавшийся посвятить время в Египте отдыху и лечению? Этот вопрос не оставлял его, вселял в сердце тревогу. Но когда он внутренним взором видел перед собой Новицкого с его ироничным взглядом, Томека с горящими от любопытства глазами, Салли, мечтающую о настоящем приключении в Долине царей, он не мог не согласиться. И теперь уже не мог отказаться.