– Мне кажется, – прибавил Томек, – и самая дорогостоящая.
– Давайте дослушаем до конца, – запротестовала Салли. – Мы остановились на правлении Тутанхамона и, хотя я и занимаюсь археологией, об этом правителе слышала мало.
– Совершенно верно, – согласился Смуга. – Действительно, им интересуется лишь горстка любителей Египта, завсегдатаев аристократических салонов и ученых. К ним принадлежит и мой, как вы его называете, лорд[50]. Уже много лет он пытается получить позволение на проведение раскопок в Долине царей[51], поскольку он убежден, что там кроется еще немало тайн и, между прочим, не найдена гробница Тутанхамона.
– Если вера творит чудеса, тогда он прав, – сказа Вильмовский.
– Не одна вера. Найдено немало предметов, указывающих, что гробница действительно может находиться там, в Долине[52].
– А раз так, стоит рискнуть, – задумчиво произнес Вильмовский.
– Точно, – прибавил капитан, – риск – благородное дело.
– И здесь мы подходим к сути дела. Среди реликвий, приобретенных лордом, был круглый золотой поднос, украшенный небольшими фигурками, представляющими одного и того же юношу.
– И этим юношей оказался Тутанхамон?
– Естественно.
– Откуда такая уверенность?
– На подносе иероглифами высечено его имя.
– Но из этого вовсе не следует, что гробница этого фараона находится в Долине царей.
– Согласен, однако все настоящие приобретения моего коллекционера берут происхождение оттуда! Это первое. И второе: одна из фигурок представляет этого юношу после смерти, – объяснил Смуга.
– Как это – после смерти? Мертвого? – спросил Томек.
– Нет, – возразил Смуга. – Живого.
– Ты меня извини, Ян, пусть я стану китом, если хоть что-нибудь понимаю, – вздохнул Новицкий.
– Кроме того, – развел Смуга руками, – во всем виновата борода…
– Ян! Перестань шутить и объясни, наконец, в чем дело, – взволновался Вильмовский. – Поздно уже.
– Фараонов всегда изображали с бородой, поскольку в древности, и не только в Египте, она означала мудрость и власть.
– Но что это имеет общего с живым или мертвым фараоном? – в нетерпении возразил Вильмовский.
– Для знающих предмет имеет много общего, – ответил Смуга. – У живых фараонов борода изображалась со срезанным концом, у умерших же – с загнутым, полукруглым. Борода с полукруглым концом уподобляла фараона божеству мертвых, Озирису.