- Хорошо, Безрукова, - кивнул ей
блондин и ехидно усмехнулся, - не могу не исполнить волю куратора,
повторённую трижды. Ещё увидимся, смертники!
***
И снова лазарет.
Чёрт, даже палата та же. Только что
постельное свежее и уже убраны все следы моего прошлого пребывания.
Целых полдня прошло, как выписался.
Как мы добрались сюда, я помню
плохо. Сухорукова, которую Косорукова, Криворукова и Безрукова, по
версии этого самого Царёва, наложила мне на ногу какое-то
заклинание, и я смог худо-бедно идти, не сходя с ума от боли. Но
радость моя была напрасна, так как это было не лечение, а, как
объяснила девушка, простейший щит, поглощающий урон, но совершенно
не лечащий, поэтому, когда я добрался до лазарета, и куратор
отменила заклинание, боль с новой силой вгрызлась мне в ногу.
Но тут уже помощь была близка.
- Найдёнов…, - странные интонации у
Вармайера. Кажется, он не рад меня тут видеть, - и Сухорукова.
Почему я не удивлён?
Уже привычная магическая
диагностика, щекотка в кишках и ещё более задумчивое лицо у
мага-травматолога.
- Стену пнул? – участливо
поинтересовался врач.
- Хотел пнуть яйца одного морального
урода, - пожал я плечами, - а получилось – какую-то магическую
аномалию.
- Напал на другого ученика школы в
коридоре во время перемены, - наябедничала моя куратор.
Вермайер лишь хмыкнул, пассом руки
обезболил, сверху накинул ещё несколько заклинаний и законопатил
меня до утра на восстановление. Мол, процедура стандартная и любые
травмы лечатся именно так. Чтобы, значит, в следующий раз, думал,
перед тем как в гости заходить.
Магия, что уж.
Единственное отличие от скучного
лечения «до», когда я тут лежал одиноко, это наличие куратора и
«сказка на ночь». Сухорукова плевалась, шипела, ругалась, пыталась
увильнуть от исполнения своих, как оказалось, должностных
обязанностей, но медсестра настояла, что до конца суток Сухорукова,
как куратор, просто обязана ознакомить меня с внутренним
распорядком школы и основными деталями обучения. И если она сейчас
свалит в туман, то проблем не оберётся. Не успела накатать телегу
директору о снятии с кураторства, будь добра, отрабатывай
сладкое.
Ушла Сухорукова, от меня затемно,
когда уже врач заглянул и напомнил про отбой. Я же лежал и
переваривал всё услышанное. Пытался осознать.
Нога уже почти не болела, но легче
от этого не становилось.