Я нахмурился, пытаясь понять, о чём
говорит этот пацан. Язык, вроде русский. Слова, вроде, понятные. Но
общая суть монолога ускользала от понимания. Какая банда? Какой
долг? Какая школа? Какое, к чертям, вторжение?
Видя мои сомнения, Стержень подался
вперёд и зачастил шёпотом:
- Мы не знаем, кто ты и откуда, но
Крыло сказал, что ты гробанулся сверху. Мы как раз шарились по
развалинам, искали ништяки всякие, и тут крики, и ты такой! Херакс!
Мы с Нудным решили, что ты точно трупяшник! Там ещё грифон орал,
как будто его рвали на части! А грифон – это Апраксины, а ты
гробанулся сверху! Сечёшь? Если узнают, что ты с этим связан, тебя
заберут! А ты был исполосован когтями грифона! А значит – тебя
грифон убить хотел! Но не убил! А грифон – это Апраксины! Их слово
тут – закон! Если хотели убить, но ты выжил и скажешь – тебя
добьют! Понял?
Ответить я не успел, но основную
мысль в речи парня услышал и вроде бы понял.
С тихим скрипом плохо смазанных
петель открылась дверь и в палату вошли двое. Явно врач, высокий
мужчина немного за тридцать, в накинутом на плечи белом халате,
болезненно худой с высоким лбом и острыми чертами лица и медсестра,
совсем молодая симпатичная светловолосая девушка, уткнувшаяся в
планшетку с документами.
Стержень сразу вжал голову в плечи и
аккуратно присел на стул, на котором сидел до того, как я
проснулся. А также аккуратно убрал нож, который так до сих пор и
держал обратных хватом, в ножны на поясе и подобрал два других
клинка, лежащих на полу у стула. Аккуратно положил их себе на
колени и в ожидании замер, глядя в пол.
- Давно наш пострадавший пришёл в
себя? – с лёгкой улыбкой спросил у парня врач.
- Совсем нет! – резко мотнул головой
Стержень, - вот только-только глаза открыл!
- Только-только, значит, - врач
улыбнулся ещё шире, перевёл взгляд на меня и уточнил, - как
ощущения у пострадавшего?
- Нормально, - дёрнул я плечом,
замотанным не очень сильно и имеющим возможность двигаться, -
ничего не болит.
- Это хорошо, - кивнул врач, - но я
должен убедиться. Не против?
Задав этот совершенно странный, но
прозвучавший абсолютно естественно, вопрос, врач с каким-то
нездоровым интересом следил за моей реакцией. И ждал.
Я молчал, нахмурившись, рассматривая
врача. Вернее, не врача, а бейджик, висящий на его груди. Ещё
вернее не сам бейджик. Я, нахмурившись, силился прочитать
написанное на бейдже. Врач терпеливо ждал ответа на свой
вопрос.