Портфель я нашел там, где ставил его
всегда, с левой стороны от комода. Не успел вынуть дневник, слышу —
Мухтар заливается. Весело лает, звонко, не иначе, свои. И бабушка
от порога:
— Иди, там тебя Витька зовет! —
шепотом, чтоб деда не разбудить.
На носочках иду в прихожую. По пути
успеваю взглянуть на «численник» — в меру упитанный отрывной
календарь. На нем красная дата 21 мая 1967 года. Да тут и учиться
всего ничего! Обуваю шлёпки без задников, бегу к калитке.
От всех пацанов с нашего края, Витька
Григорьев отличается тем, что не умеет свистеть. Подойдет ко двору
и начинает из себя извлекать: у-р-р-р, у-р-р-р. Тоненько так:
у-р-р-р! Вот буква «р» у него всегда лучше всех получалась.
Натуральная трель! А кличка у Витьки совсем неказистая — Казия. Она
ему очень не нравится. Когда его так называют, он всегда кидается в
драку и естественно получает. Еще у Витьки глаза темно вишневого
цвета и точно такой же румянец на смуглом лице.
— Че надо? — спрашиваю.
— Лепеху пойдешь смотреть?
— А че на него смотреть?
— Так помер он, в речке утоп. Нырнул
головой об карчу — она его к низу и потащила. Дядьки достали
возле моста. Все лицо, говорят, камнями побито. Так пойдешь? Его из
морга должны сейчас привезти.
Я не поверил:
— Брешешь!
— Спорим на шалабан?
— Ладно пошли, проверим.
— Тогда рогатку возьми.
— Это еще зачем?! — я искренне
удивился.
— Заодно воробьев постреляем. Их на
путях много!
С недавнего времени я трепетно
отношусь к каждой маленькой жизни, поэтому вру:
— Нет у меня рогатки. Резинка
порвалась.
Путями в те годы у нас называли
железнодорожное полотно. Витька бежит впереди, я отстаю. Негоже мне
старику, водиться с такой мелюзгой, хоть это и друг детства. В
жизни ему очень не повезло: мама, папа, дедушка, бабушка — все
оказались идейными пьяницами. Детям в этой семье было негде
учить уроки.
Витька умер от пневмонии, не дотянув
до своих сорока. За месяц до смерти зашел, попросил сохранить
пакет. Там была книга Владимира Гиляровского с вырванной первой
главой, фотография дочери, две отцовских медали и единственная
тетрадка с пятеркой по арифметике, которую он хранил с первого
класса.
— Ты че, оглох? Кто говорю тебя?