О будущем больше не думается. Хочется
вдоволь напиться детства, окунуться в него с головой. Но сначала
неплохо бы было разведать глубины. Я ведь даже не помню большинство
своих одноклассников, ни по именам, ни в лицо. Встретил как-то на
автовокзале прилично одетого мужика. Подошел он ко мне с двумя
кружками пива.
— Привет, — говорит, — Санек!
Смотрю в его рожу — и ноль
эмоций.
— Не помнишь? Мы же с тобой в одном
классе учились. Это же я, Женька Таскаев.
Напряг я свою башку. Единственное,
что выцепил из ее мутных глубин, так это два факта. Первый, что был
такой, и второй, что носил очки. И ничего больше, ни хорошего, ни
плохого.
А Витька все «арихметику» передирает.
Высунул набок язык, и наяривает моей авторучкой. Математичка не
придирается, что не простым пером, это я помню.
До школы идти пять минут. Это там,
где сейчас головной офис сбербанка. Витек по дороге успевает
поведать все свои домашние новости. Брата Петра в армию призывают,
Танька в кого-то снова влюбилась, все плачет ночами в подушку.
Ну, перед нами такой вопрос не стоит.
Все пацаны в классе поголовно сохнут по Соньке. У «ашников» свой
идеал — Олька Печорина. Обе они отличницы, а это для нас решающий
признак девчоночьей красоты. Хорошистки и троечницы не катят.
Там, где вчера стоял банкомат, сейчас
небольшая калитка в невысоком деревянном заборчике. За ним
начинается школьный двор. Сегодня никто не бегает, не шалит, не
смеется. Разбившись на группы, все обсуждают Колькину смерть.
Рассказывают мистическим шепотом — кто, где и когда видел его в
самый последний раз. Только Валька Филонова в стороне. Сидит себе
на скамейке, кутается в цветастую шаль и читает «Историю». Она не
дружит ни с кем.
Трогаю себя за распухшую переносицу и
прошу:
— Не говори никому, что это я с
Лепехой подрался.
Витька чувствую подмывает, но пацан
есть пацан. Он косит на меня своими вишневыми зенками, солидно
высмаркивается и цедит сквозь зубы:
— Без базара.
Надо же, прижилось.
Мы пришли под первый звонок. Повезло
мне. Почти никто не подкалывал, откуда мол, у тебя такие очки?
Только Славка Босых толкнул меня пузом в дверях и ехидно
спросил:
— Пусть не лезут?
Где находится наш класс, я честное
слово, запамятовал. Поэтому держусь за теми, кого точно помню.
Сажусь на свободное место в третьем ряду. Филониха с фырканьем
чухает на другую сторону парты. Судя по ее поведению, я сел не
туда. Ну и ладно! Кому не понравится — пусть пересаживают.