Между делом выяснилось, что сам себя
Волчок муром не считал и сам верил в то, что он честный рейдер с
Внешки. Ведь он лично на органы никого не потрошил как Калач с
бандой и прочие. Даже никого под это не подводил, чтобы порезали
другие. Правда, пару раз выходил на ножиках в загон и получал свой
победительский процент. Ещё, как упоминал, таскал золотишко и
другие ценности для внешников перекупам в стабах, но это муром его,
с его же слов, вроде как не делало. Изнасилование девочки он тоже
плохим поступком не числил и говорил, что так бы поступили многие,
да вообще практически все, местные рейдеры. Доходило до того, что
некоторые ловили свежих пустышек и пользовались их, так что сунуть
в свежую бабу против её воли, считалось почти правилом –
своеобразной платой за спасение от зараженных и первый глоток
живуна.
Отдельно разговор зашёл подробнее о
трофеях, которые можно получить с монстров. Не забыли поговорить о
том, для чего эти трофеи нужны. Спораны для изготовления живуна,
без которого иммунные не могут жить как диабетики без инсулина.
Горох для медленного, но стабильного и безопасного развития дара
Улья, имеющегося у всех иммунных. Жемчуг для резкого усиления дара
и приобретения новых даров. Сам Волчок имел один дар и утверждал,
что он бесполезен. При этом бандит никогда не видел жемчуга, а
горох предпочитал использовать как деньги, а не употреблять
самостоятельно. Бандит мечтал о жемчуге и приобретении крутого
дара, но сам эту драгоценность добыть не мог, а стоил красный или
черный шарик безумно дорого и продавали его крайне редко. Жемчуг
люди, добывшие его, в основном ели сами, несмотря на риск
приобрести внешние черты заражённого - стать квазизараженным или
по-простому квазом.
8 глава (день
первый):
За время длительного допроса после
принятого живуна, Виктория успела немного прийти в себя и хоть
как-то смириться со всем случившимся с ней. Девочка не до конца
осознавала, что ее вот так вот взяли, и попользовали. Все что она
поминала, это появление незнакомого мужика и удар, перед которым
девчонка только и успела, что коротко вскрикнуть, а потом ее в
изодранной одежде, с неприятными ощущениями в промежности и кровью
там же привел в себя Василий. Она осознавала, что было между этим,
но это событие как-то меркло на фоне потери родителей и попадания в
иной, беспощадный мир. Однако это не значило, что она могла
посчитать событие насилия не значительным, и оно никак на нее не
повлияло.