Но сколько бы я ни смотрел на все эти искусственные картинки, я
не нашёл ничего про своё местоположение. А что же делать-то? В
любом случае надо собираться, поэтому я стал паковать вещи в
рюкзак. Когда приступил к разбору палатки и стал вытаскивать из неё
вещи, обнаружил спасительный заряженный аккумулятор и провод. Тут
же подключил телефон и начал просматривать, что в нём осталось.
Изначально там и так ничего особо не было. А тут ещё и подчистили.
Видео, как я уклоняюсь от пацанов на стройке, когда они пытались
меня атаковать, отсутствовало. Приложения, по которому мы общались
с Крапивой в заточении, конечно, тоже не было. Ну, и ладно. Я
вспомнил, что тренер может просматривать наши с Крапивой
устройства, поэтому не стал особо рыться в телефоне, а открыл
карту, благо сеть была.
Ну, могло быть и хуже, хотя не очень понятно, как отсюда
выбираться. До ближайшей деревни восемнадцать километров по прямой.
До дороги десять. В деревне больше уверенности найти транспорт.
Пойду туда. Кое-как утрамбовав вещи в рюкзак и присобачив к нему же
палатку, я бодро зашагал через лес. Семь часов спустя я был в
деревне. Попробовал вызвать такси через интернет-сервис. Не
работало. Пятьдесят километров от города. Далеко.
Удалось найти местного, который дал совет, к кому обратиться, но
устав объяснять, как найти нужный двор, он, увидев мою
растерянность, сам позвонил, сам обо всём договорился, и через час
я сытый и усталый ехал домой. Деньги были, поэтому меня как следует
накормили и только потом повезли в город на основательно
прокачанном Патриоте. Александр Сергеич, мужчина лет пятидесяти,
был человеком молчаливым и ни с какими расспросами не лез. Вот и
прекрасно. Надо подумать. Хотелось первым делом приехать не домой,
а к Крапиве, и узнать, как она. Это было бы глупо, вряд ли с ней
что-то случится в ближайшее время. Худшее с ней уже случилось, но
вот хотелось увидеть её, и всё. Придётся что-то придумать. А сейчас
надо ехать и думать, что сказать родителям. Пока я думал, рылся в
телефоне и обнаружил там чат с мамой. Оказывается, на следующий
день после нашего похищения я вышел с мамой на связь и написал ей,
что со мной всё в порядке, просто мне надо побыть одному, поэтому я
уйду в поход на неделю или, может, больше. Мама начала волноваться,
но я её успокоил. Пару раз я выходил на связь и писал, что
жив-здоров. Писал, понятное дело, тренер. Он неплохо меня знал,
поэтому мама ничего не заподозрила.