– Нужно уходить, сейчас же! – резко сказал Константинос и без промедления вывел их на улицу.
Они шли по набережной так быстро, как только могли, и только для младенца не существовало вокруг ничего, кроме тепла материнских рук и сильно бьющегося материнского сердца. Море, что плескалось всего в нескольких дюймах от них, немного утешало.
Греческая армия пыталась кое-где с помощью немногих имеющихся насосов потушить пожар, но это было безнадежно – все равно что поливать из ведра горящий лес. Теперь главной задачей было благополучно эвакуировать жителей.
Люди со всех концов города собрались в одном месте, чуть восточнее Белой башни, а оттуда их всевозможным транспортом вывозили подальше от огня, за пределы города. Кто-то спасался на лодках. С направлением никто не пытался определиться, главное – бежать. Вся приморская часть города уже была охвачена огнем, и рушащиеся здания представляли собой еще одну опасность: металлические балюстрады стали плавиться и стены с грохотом обваливались прямо на улицы. Во всей этой Вавилонской башне всевозможных наречий те, кого спасали, быстро находили общий язык со спасателями.
Оранжевое зарево залило небо, словно за пару часов солнце успело закатиться и подняться снова. Весь город был ярко освещен.
Леонидас помог Ольге с ребенком и Павлине сесть в армейскую машину. Ольга явно была очень слаба, но Леонидас заверил Константиноса, что она в надежных руках и что о ней позаботятся. Торговец сунул в руку офицеру несколько банкнот с обещанием вскоре дать больше, если все будет хорошо, и велел водителю везти их в Перею, где жил один из его главных клиентов.
Хотя братья и не питали друг к другу особенной любви, Леонидас чувствовал, что его долг – остаться с Константиносом. Они отошли еще немного на восток, а затем просидели всю ночь и большую часть следующего дня на безопасном расстоянии, у моря, глядя, как гибнет в огне любимый город.
В этот день многие поверили, что тут не обошлось без чуда.
Огонь не разбирал религий. Перед ним устояло несколько минаретов, словно стволы деревьев в сгоревшем лесу, но синагоги были разрушены почти все. Десятки церквей тоже погибли, однако, дойдя до античной базилики Святой Софии, огонь вдруг таинственным образом остановился. Кто-то счел это ответом на свои молитвы.