– Можно задать вам вопрос?
– Смотря какой.
– Нескромный.
– Можно.
– Вы когда целуетесь, вытираете помаду или прямо?
– А вы что, никогда не целовали женщину с крашеными губами?
– Никогда, – сознался Месяцев.
– Хотите попробовать? – спросила Елена Геннадьевна.
– Что попробовать? – не понял Месяцев.
Елена Геннадьевна не ответила. Взяла его лицо двумя руками и подвинула к своему. Решила провести практические занятия. Не рассказать, а показать. Его сердце сделало кульбит, как в цирке вокруг перекладины. Не удержалось, рухнуло, ухнуло и забилось внизу живота. Месяцев обнял ее, прижал, притиснул и погрузился в ее губы, ощущая солоноватый химический привкус, как кровь. И эта кровь заставляла его звереть.
– Не сейчас, – сказала Елена Геннадьевна.
Но Месяцев ничего не мог с собой поделать. Ее большие глаза были неразличимы.
– Люля, – сказал Месяцев хрипло, – ты меня извини. У меня так давно этого не было.
А если честно, то никогда. Ведь он никогда не целовал женщин с крашеными губами. Месяцев стоял несчастный и растерянный.
– Идем ко мне, – так же хрипло сказала Люля. – Я тебе верю.
– К тебе – это далеко. Далеко.
Она легла прямо на снег. А он – прямо на нее. Она видела его искаженное лицо над собой. Закрыла глаза, чтобы не видеть. Потом сказала:
– Не кричи. Подумают, что убивают.
…Он лежал неподвижно, как будто умер. Потом спросил:
– Что?
– Встань, – попросила Люля. – Холодно.
Месяцев поднялся. Привел себя в порядок. Зачерпнул горсть чистого снега и умыл лицо. В теле была непривычная легкость.
Он достал бутылку и сказал:
– Разлилось…
– На меня, – уточнила Люля. – На мою шубу.
– Плевать на шубу, – сказал Месяцев.
– Плевать на шубу, – повторила Люля.
Они обнялись и замерли.
«Боже мой! – подумал Месяцев. – А ведь есть люди, у которых это каждый день». Он жил без «этого». И ничего. Все уходило на другое. На исполнительскую деятельность. Но музыка – для всех. А ЭТО – для себя одного.
Собаки ждали. Месяцев пошел к корпусу. Люля – следом.
Вошли как чужие. Люля несла бутылку с ликером.
– Тут еще немного осталось, – сказала Люля.
– Нет-нет, – сухо отказался Месяцев.
Шуба была залита липким ликером. И это все, что осталось от большой страсти.
Люля повернулась и пошла.
Весь следующий день Месяцев не искал Елену Геннадьевну. Даже избегал. Он побаивался, что она захочет продолжить отношения. А какое может быть продолжение? Сын поступает в институт, дочь – невеста, Гюнтер вызванивает, Шопен ждет. А он под старость лет будет пристраиваться под елками, как собака Бобик.