Дожди и засуха, жара и холод – всё это природа. И она же заботливо устраивает так, что от дождей гниёт пища человека, от жары сохнет тело человека, а от стужи мёрзнут его конечности.
Причём это только самые мягкие проявления природы, их никак нельзя сравнить с гневом моря, с холодным безразличием гор, с предательством трясины, с безжалостностью пустынь и ужасом джунглей. И я заметил, что в своей злобе природа покрыла большую часть земли морями, болотами, пустынями, горами и джунглями.
Нет нужды говорить о землетрясениях, торнадо, приливных волнах и всех тех бедствиях, в которых природа с полной силой проявляет своё ожесточение.
Единственное спасение человечества от кошмаров – в городе, где мощь природы отчасти ограничена. И, естественно, самый далёкий от природы тип поселения – это тюрьма. К такому выводу привели меня многие годы исследований. Вот почему я отрёкся от слов, сказанных в юности, и веду здесь счастливую жизнь, не видя ничего зелёного.
И Руссо, отвернувшись, погрузился в созерцание стальной стены.
– Видишь, Дельгадо, – сказал Отис, – единственная настоящая свобода – здесь, в тюрьме.
Этого я принять не мог и указал на то, что мы находимся взаперти, а это противоречит понятию свободы.
– Но мы все взаперти на этой земле, – возразил мне старый Дантес. – Кто-то на большем пространстве, кто-то на меньшем. И все навеки взаперти внутри себя.
Отис пожурил меня за неблагодарность.
– Ты же слышал, что говорили охранники. Если бы о нашей счастливой судьбе узнали по всей стране, сюда ринулись бы сломя голову все остальные. Надо радоваться, что мы находимся здесь и что об этом чудесном местечке известно лишь избранным.
– Увы, сейчас ситуация меняется, – заметил заключённый-мексиканец. – Несмотря на то что правительство скрывает истину и представляет тюремное заключение как нечто такое, чего следует страшиться и избегать, люди потихоньку начинают узнавать правду.
– Это ставит правительство в затруднительное положение, – вставил другой мексиканец. – До сих пор тюрьмам никакой замены не нашли, хотя некоторое время собирались карать любое преступление смертной казнью. От этой идеи отказались, потому что сие пагубно отразилось бы на военном и промышленном потенциале государства. И поэтому до сих пор приходится посылать людей в тюрьму – в то единственное место, куда они и хотят попасть!