– Я прошу вас, всех кто желает помочь
улучшить нашу безопасность, подойти к Марин, нам нужно сформировать
новую группу «3Б» и дополнить «2П».
«Хозяйка борделя» встала и,
повернувшись к залу, махнула рукой.
– Кроме того, она составит список
дополнительных дежурств по периметру.
Марин вернулась на место.
– А теперь к основной теме собрания.
Вы знаете, что мы делаем с теми, кто предал нашу общину. И среди
нас опять появился такой человек. И как бы сильно мы ни любили его,
мы должны исполнить то, что должны. Это не делает нас злыми,
жестокими или немилосердными. Это делает нас справедливыми и
разумными. А это как раз то, что нужно новому миру.
«Да откуда тебе знать, что нужно
новому миру?» – вопила внутренняя бунтарка.
– Он попытался сбежать. – «Гудвин»
опустил голову, словно его сердце разрывалось от обиды. – Он предал
нас, предал нашу общину. Он хотел бросить нас. Бросить свою семью!
– Староста помотал головой. – И мы простили бы его, если бы он
открыто об этом заявил. Ему нужно было лишь попросить нас. Спросить
нашего благословения на то, чтобы уйти. Но он вонзил нам нож в
спину. Украл припасы и медикаменты. Вы знаете, какой ценой нам все
это дается. Каждая вылазка – потенциальный риск. Провожая кого-то
за ворота, мы условно считаем его мертвым. А если каждый, кому не
нравятся правила, будет грабить нас, будет забирать самое ценное
только для своего блага, что будет с нами? Такие люди обрекают нас
на смерть. – Голос его стал тихим, вкрадчивым.
– Вы что, – шепотом спросила Лиа, –
правда считаете всех, кто вышел за ворота, потенциально
мертвыми?
Макс кивнул.
– Мяу… – протянула Лиа.
– Что? – не понял Макс.
– Попахивает котом…
– Каким котом?
– Котом Шредингера. Вышел за ворота –
и все, считай, в коробке. Мертвый в ней или живой, не узнать.
Макс усмехнулся.
– Позже обсудим, – шепотом проговорил
он.
Речь старосты продолжала набирать
обороты.
– Мы не дадим предателям развалить
наше выстроенное с таким трудом общество! Мы защитим себя и всех,
кого любим!
Кто-то снова одобрительно
свистнул.
– Мы предаем вора суду… – «Гудвин»
сделал паузу, и Лиа почувствовала, что толпа в предвкушении. – И
пусть правда тебя осудит!
– И пусть правда тебя осудит! – все
подхватили странную речевку.
Два человека вывели на сцену
третьего, тот был в одном нижнем белье, рот – перетянут тряпкой.
Человек пытался что-то сказать, но из-за тряпки ничего нельзя было
разобрать. Его вывели вперед.