«Интересно, а мои вещи, оставшиеся в шкафу, куда дели? Снесли на помойку?» - мимоходом подумал Стрельников и схватил жену за локоть.
- Отцепись, - одернула руку Маша.- Не смей ко мне прикасаться!
- Ты все еще моя жена!- строго напомнил Витольд, прикрывая за собой обе створки двери.
- Надо развод оформить,- устало заметила она, отходя на безопасное расстояние. - Ты подашь иск или я?
- Я не собираюсь разводиться, - ухмыльнулся он, приближаясь.
- Значит, я подам, - отмахнулась Маша, пытаясь обойти мужа. Но тот не позволил.
- Не советую, - рыкнул Витольд, нависая над ней.
- Отвали, Стрельников, - оттолкнула жена. - Иди советуй своим куколкам. Дай пожить спокойно.
- Завелся кто-то особенный? - вкрадчиво поинтересовался муж, похоже, в одночасье передумавший становиться бывшим.
Маше хотелось объяснить, что заводятся блохи, тараканы и мыши.
- Тебе-то что? Интересуешься моей жизнью, Вит?
- Много на себя берешь, Мэри! Ты спишь с ним?
Он схватил ее за плечи и резко притянул к себе. Обнимая, словно удерживая, одной рукой, ладонью другой провел по лицу жены. И повторил вопрос, терзавший уже несколько часов:
- Ты спишь с ним?
- С кем?- Мэри вытаращила на него глаза.- Стрельников, с тобой все в порядке?
- С особенным мужчиной?
Слово «особенный» отдавало сарказмом, а сам разговор идиотской мыльной оперой.
- Ты в своем уме?- Маша попыталась вырваться из объятий, больше напоминавших тиски.
- С другим мужчиной! Отвечай! - рыкнул он, удерживая жену.
Витольд прижал ее еще крепче, а ладонь со щеки медленно стала спускаться на шею, потом на плечо, очень медленно приближаясь к груди.
- Ты редкий идиот. - Маша рассердилась не на шутку, спихнула в сторону ладонь, чуть не накрывшую ее грудь, попробовала освободиться из медвежьих объятий. А потом внятно, по слогам, будто для умственно отсталого, произнесла:
- У меня нет другого мужчины. Я ни с кем не сплю. Мне хватило тебя по гроб жизни!
Витольд хотел заорать, что она врет, он же видел ее сегодня около парка вот в этом самом платье, с хахалем под ручку! Но выставлять себя еще большим дураком не захотел. Кроме Вадима, никто не в курсе. И не узнает никогда! Тем более цветы и парк естественные признаки конфетно-букетного периода. Скорей всего, до койки дело еще не дошло. Он всмотрелся в лицо жены. В глазах плескалась боль, давняя, тупая, к которой постепенно привыкаешь. Он видел такие глаза у своих больных. Выходит, для нее, его единственной любимой женщины, он сам стал чужеродным наростом, причиняющим страдания.