А еще он как-то раз с ужасом представил себе, что и он, альд Аленор, тоже мог быть одним из тех, кто воплотился потом в глоннов. Мог врываться в чужие дома, крушить все вокруг и издевательски хохотать, и – страшно подумать! – одним ударом обрывать чьи-то жизни… «Но ты ведь живущий, ты альд, а не глонн, – успокаивал он себя. – Значит, ты не был таким!»
А если когда-то он все же и грешил, то уже искупил грехи в предыдущих существованиях. Иначе не бывать бы ему сейчас альдом Аленором, сыном альда Ламерада!
Он подрастал, узнавал все больше и больше, раз за разом убеждаясь в справедливом устройстве мира, и готов был при необходимости приложить все силы для сохранения этой справедливости. Жизнь текла беспечально, и каждый день приносил что-то новое, каждый день был не похож на прошедший, и прозрачные безбрежные просторы бытия не таили никаких теней…
Внезапная смерть отца черной краской залила все вокруг.
Нелепо… Ужасно… Все родственники съехались на летний праздник Воспевания, долгим и веселым было застолье… А потом альд Ламерад прилег отдохнуть под навесом в тенистом дворике у внешней стены замка – и не проснулся… Укус змеи – так определил лекарь. Через дворик бежал ручей, исчезая в трубе под стеной, – именно по ручью и приплыла та змея, потому что больше ей просто неоткуда было появиться в закрытом со всех сторон небольшом саду. Сделав свое черное дело, тварь скользнула обратно в ручей – и исчезла. И никто так и не видел ее…
После этой внезапной трагедии глонны наглухо забили обе трубы, и ручью пришлось искать себе другой путь – вдоль внешней стены, в обход замка… но разве это что-то меняло? Не вернуть уже альда Ламерада, не вернуть отца, так любившего возиться с подрастающим сыном…
Путь по болоту – в темноте, и только Всемогущему дано увидеть, что там, впереди… Видно, так было предписано альду Ламераду, так отозвалось совершенное им когда-то в иные времена и под иными небесами…
«Только Всемогущему дано видеть грядущее? – вновь спросил себя согнувшийся в седле Аленор, чувствуя, как неприятный холодок окатывает сердце. – А как же гадалки? А как же Юо?…»
Темно было у него на душе, и тени стелились вокруг. Тени сливались в сплошную ночь, и Диола не могла разогнать темноту, потому что ночное светило не в силах рассеять тени в душе живущего.