– Что ж оставайся здесь, передохни денек другой. Мы подберем тебя на обратном пути, – уже совершенно спокойно произнес Стерхов, сплюнул и многозначительно добавил, – Если конечно, будет что подбирать.
Вероника и Яна молча наблюдали эту сцену. Сначала Матвеева хотела вмешаться, но передумала. Она решила, что Роланскому не помешает подобный урок, он уже всех достал постоянным нытьем и неврастенией. Да и не было сил спорить с начальником.
Группа снова тронулась в путь.
Юрист некоторое время продолжал сидеть в грязи, оплакивая свою судьбу и наблюдая, как остальные фестстеперы медленно исчезают в тумане. Только когда они бесследно растворились в белых клубах пара, Роланский опомнился. Он один, в лесу, наполненном инопланетными монстрами. Никто не поможет, никто не защитит.
Он поспешно поднялся, кое-как стряхнул налипшую глинистую жижу:
– Стойте, подождите! – закричал он и торопливо заковылял вдогонку.
Никто не ответил. Туман был настолько густой, что определить направление, в котором двигалась группа оказалось невозможно. Вот теперь Роланскому стало по-настоящему страшно. Внутри все похолодело.
– Эй, подождите меня! – снова закричал он, – Мы должны держаться вместе.
Но вязкая тишина с неумолимой жестокостью дала понять: здесь никто никому не должен.
Непрошеные воспоминания, словно туман застелили глаза.
* * *
– Илья! Ты видел, как они положили плитку? – визгливо спрашивает жена, брови ее гневно изогнулись, тонкие губы сжались в едва заметную нить. Можно подумать – он сам клал эту проклятую плитку, – Ты должен был проконтролировать! Мы заплатили такие деньги!
– Я поговорю с рабочими, не волнуйся…
– Нет, ты не поговоришь! Ты разберешься по-мужски! – перебивает она, и вдруг обессилев, садится на диван, закрывает лицо руками и стонет – Илья, какой же ты все-таки тюфяк!
Как можно требовать вести себя по-мужски и при этом день за днем, каплю за каплей уничтожать в нем все мужское? Он чувствует, как сжимаются кулаки, ногти до боли вдавливаются в ладони.
* * *
Неожиданно Роланский споткнулся обо что-то лежавшее на земле. Это «что-то» издало вполне человеческий стон. Юрист опустился на корточки и протянул вперед дрожащую руку. Его пальцы коснулись теплого, гладкого и вероятно живого.