Доброхотова журналисту в беседе, как говорится, не под запись. Тетрадь с воспоминаниями чекиста оказалась крайне необходимой. Более тонкая, исписанная не до конца, однако именно она дополнила общую картину, окончательно закрепив за Червоным образ, который хотел воспроизвести в своей рукописи Титаренко.
Повторюсь: Григорий уже со знакомства с Середой ходил по краю, а его крах был вопросом времени. Единственное, чего, возможно, удалось бы избежать моему дяде, – это преждевременного ареста. Рукопись могла бы пересечь границу по тайным каналам. Значит, знаток своего дела журналист Титаренко понимал: без воспоминаний старого лиса Доброхотова все остальное – отрывки, обрывки, которые не держатся вместе.
Он рискнул. Результат – эти тетради удалось подготовить к публикации только через тридцать лет.
А вот теперь добавлю несколько пояснений от себя.
Во-первых, мой дядя не записывал за своими собеседниками слово в слово. Если бы запись велась на диктофон или телекамеру, я мог бы поручиться, что Середа, Доброхотов и Гуров говорили именно так, как написал мой дядя, а не иначе. Разумеется, он фиксировал только ключевые фразы, которые могли бы потом напомнить, какую именно мысль развивал его респондент в тот или иной момент разговора. Не владел Титаренко и стенографией, во всем полагался на цепкую память, а значит, затем, когда старательно переписывал услышанное в отдельную тетрадь, наверняка отходил от подлинной трактовки событий собеседником и, без сомнения, добавлял что-то от себя. Безусловно, это ни в коей мере не искажало общего смысла, однако написанное совершенно не напоминало ни стенограмму, ни тем более – протокол допроса. Вышло так, что Григорий Титаренко, отбросив эмоции, которые наверняка возникали во время живого разговора, оставил только голый, сухой, лишенный ненужных сантиментов фактаж. По сути, в каждой тетради есть завершенная история, рассказанная, а точнее, записанная от начала до конца. Поэтому я не готов поручиться, что герои повествовали именно так, в такой же последовательности, как записал профессиональный журналист Титаренко. Поверим на слово не только тем, с кем он разговаривал, но и самому Григорию – ясно, что теперь Середы, Доброхотова и Гурова нет среди живых, так что ни подтвердить, ни опровергнуть слова, вложенные в их уста моим дядей, они не смогут.