– Это не больно, сын мой, – прошептал священник, и это были первые слова за все время, которые он сказал по-французски. – Лезвие пройдет по твоей шее словно холодный ветерок.
Пьер повернулся и уставился на него.
– Откуда вы знаете?
Наклонив доску горизонтально, солдаты понесли ее к гильотине. Пьер дю Бор мог рассмотреть лишь стертые волокна деревянного ложа этой адской машины, за которым виднелась тростниковая корзина. Тростник был золотисто-желтым. Пьер уставился на него, пытаясь отыскать красно-коричневые пятна, похожие на дефект в том кристалле, которым он порезал палец. Когда это было? Месяцев семь назад? Но корзина оказалась новой, без пятна и порока – большая честь для Пьера, последняя любезность со стороны его друга, гражданина Максимилиана Робеспьера.
Священник ошибся.
Боль была острой и бесконечной, так же как и боль от пореза кристаллом. А затем он начал падать, лицом вперед, в корзину. Тростник, ринувшись навстречу, стукнул по носу. Золотой свет вспыхнул перед глазами и померк, и все стало таким же черным, как длинные гладкие волосы, упавшие на лицо и закрывшие глаза.
– Где же твой приятель?
– Он должен позвонить своему агенту или еще кому-то. Он сказал, что может задержаться.
– Отлично. Нам нужно многое обсудить.
– Это точно, Хасан. Лягушки теперь пытаются убить его, такого еще никогда не случалось.
– Как так? – Темные глаза мужчины блеснули. Веки его опустились, сомкнулись шелковистые ресницы. Каждая ресница была изогнута, как черный железный шип. – Объясни, пожалуйста.
– Один из них поджидал в квартире, когда Том вернулся. Он пытался убить его ножом – одним из тех ножей. Мне пришлось призвать на помощь Итнайна, моего телохранителя.
– И?
– Мы оставили тело в квартире и под шумок смылись.
– Тело Итнайна?
– Нет, другого. Вероятно, это был профессиональный убийца, но не столь искусный, как Итнайн.
– Гарден хорошо разглядел Итнайна?
– Да нет, не особенно. – Александра выскользнула из-под пледа и села. – Том в этот момент отходил после удара коленом в пах.
– Отлично, значит, я еще смогу использовать его против Гардена.
– Использовать Итнайна? Ты хочешь сказать, чтобы охранять его? – Она начала стаскивать ботинки.
Хасан наклонился помочь ей с пряжками:
– Нет. Я хочу использовать его, чтобы обострить чувствительность Гардена. Я начал снабжать нашего молодца… э-э-э… «опытом». Метод доступа к прошлому с помощью снотерапии оказался недейственным или слишком медленным. А то, что мы лишили его твоих прелестей, – Хасан снял с нее ботинок и провел рукой вверх по ноге, – похоже, только оставляет ему больше времени для игры на фортепиано. Видимо, следует изменить направление.