– Некоторые могут делать что-то, а другие – нет, – сказала Нандера, как будто это все объясняло.
Мин снова улыбнулась и легонько прикоснулась к колену Девы.
– Спасибо. – Присев на корточки, она подняла глаза на Ранда. Наверно, из-за улыбки сейчас она, казалось, вся светилась. И это впечатление сохранилось, даже когда она вновь стала серьезной. Серьезной и явно не слишком довольной. – Что касается твоего вопроса, Ранд, то я не видела ничего такого, что могло бы тебе пригодиться. У Таима кровь на руках, и в прошлом, и в будущем, но об этом и так нетрудно догадаться. Он – опасный человек. Вокруг них целая толпа образов, так же как и вокруг Айз Седай. – Косой взгляд из-под опущенных ресниц в сторону Дашивы и остальных Аша’манов дал понять, кого девушка имела в виду. Вокруг большинства людей образов было немного, но Мин говорила, что с Айз Седай и Стражами дело почти всегда обстояло иначе. – Беда в том, что я очень расплывчато вижу все то, что их окружает. Наверно, это потому, что они владеют Силой. Так часто бывает, когда я смотрю на Айз Седай; а хуже всего, когда они направляют. Вокруг Кируны и остальных множество самых разных образов, но сейчас Айз Седай стоят так тесно, что они накладываются один на другой, сливаются, и все... ну... По большей части ничего нельзя понять. А у пленниц и вовсе полный сумбур.
– Пусть пленницы тебя не волнуют, – сказал Ранд. – Они ими и останутся.
– Но, Ранд, у меня такое чувство, что с ними связано что-то важное! Если бы только я могла разобрать, что именно. Ты должен об этом узнать.
– Если не знаешь всего, продолжай делать свое дело с тем, что тебе известно, – с кривой усмешкой процитировал известное высказывание Ранд. – Наверно, я никогда не узнаю всего. Вряд ли это вообще возможно. Но если нет иного выбора, кроме того, чтобы продолжать делать свое дело, что еще остается? – Это прозвучало совсем не как вопрос.
Подошел, широко шагая, Лойал, заметно уставший, но тем не менее полный энтузиазма.
– Ранд, они говорят, что уже готовы тронуться в путь, но ведь ты обещал рассказать мне, пока все еще свежо в памяти. – Внезапно уши у него задергались от смущения, гудящий голос зазвучал почти жалобно: – Я прошу прощения; я знаю, что это не доставит тебе удовольствия. Но я должен знать. Ради книги. Ради памяти – это же на все времена.