Только хотел я посетовать, что хозяина нашего лучше всего за смертью посылать – сто лет проживешь, как дверь скрипнула, провернулась на ременных петлях, и на пороге возник ардан. Поставил на утрамбованный земляной пол объемистую суму.
– Перекладывайте себе. Про мешок мы уж точно не договаривались.
Это, надо думать, он Сотника подколол. Не переживай, перегрузим. Мой мешок уже который день пустой.
– Тютюнник?
– Держи. – Он протянул мне мешочек с кулак величиной. Ага, помирал бы без курева, столько не принес бы. Значит, запас у ардана преизрядный имеется. А потрепаться – себе, мол, не хватает – это всякий способен, чтоб цену набить.
– Я пересыплю.
– Давай, чего уж там. Кисеты у меня на елках не растут. – Меткий явно обрадовался.
– Ты иди. – Сотник прилег на плащ, вытянул ноги, но разуваться не спешил. – Утром вернем сумку.
– Ладно. – Ардан кивнул. – Вы, это, в сеннике чтоб не удумали курить. Не для того я, это, сено косил.
– Не бойся, не будем, – заверил Сотник.
Ясное дело, не будем. Что ж мы, совсем чурбаки с глазами – сами себя сжечь.
Не успела дверь за арданом захлопнуться, как я трясущимися пальцами вытащил заветную трубку и принялся набивать ее.
– Пополам? – Нужно ж поделиться, мой спутник тоже без курева мучается.
– Годится. По три затяжки.
Вот и славно. А еда, сумка, сон подождут.
Глава II
Правый берег Аен Махи, фактория, яблочник, день тринадцатый, после рассвета
Никогда бы не подумал, что поражусь самому обычному пению петуха на рассвете. Казалось бы, ну что тут такого? Горластая, вредная птица. Хвост распустит и орет, сидя на плетне. А ведь как за душу взяло! Сколько лет я не слышал петушиного крика? Больше десяти лет. С той самой поры, как попал на Красную Лошадь. У нас домашнюю птицу не держали даже в «Развеселом рудокопе». Корову Гелкина мать доила, помню, а птицы не было. И я почти забыл, как оно бывает – вставать с петухами.
Зато здесь!
Петух с фактории Меткого превосходил голосиной всех слышанных мною ранее крикунов. Горлопан. Весь в хозяина. А может, и в хозяйку?
Я открыл глаза и потянулся с наслаждением. Ну и плевать, что полночи не спал – сторожил. Зато под крышей. Пещеры не в счет. А который день прошел с той поры, как мы с Гелкой оставили обжитой домишко? Подсчитаешь – закачаешься. Двадцать пять суток, если я не ошибся с определением времени под землей.