– Как же я устала, – пожаловалась Дина, разжигая камин. – Будем спать долго, ладно?
Но даже после горячей ванны с ароматной, успокаивающей пеной она чувствовала себя взвинченной. Голова была забита моделями шуб, сверкающими гарнитурами белья, знакомыми и впервые увиденными лицами, услышанными фразами, разговорами. Внезапно перед внутренним взором возник силуэт Вовки-Кабанчика, потеснив праздную пеструю толпу. Дина зябко поежилась. Куда он пошел, бедняга? Надо же, позаботился о чужой собаке. Ах, какая ж она дура. Дала ему доллары. Как он их поменяет? Нет. Так невозможно. Нужно заставить себя не думать, а почувствовать блаженство уединения и уснуть. Она глотнула таблетку легкого швейцарского снотворного и улеглась с новым детективным романом в руках. Топик уже возлежал на подушке рядом. Дина почитала, погасила лампу, немного полежала в тишине, глядя на догорающий в камине огонь, качнулась на первой сладкой волне сна. Но вдруг открыла глаза и села. Что-то темное маячило на ковре у камина. Дина зажгла свет. Ах ты умница! Нашел нас. Пес тихонечко лег к теплу поближе. «Чарли ты мой милый!» Сопение двух собак – лучшая колыбельная. Как хорошо, что я повесила эти черные шерстяные шторы в маленькую звездочку. Мы будем спать сколько влезет. Дина с наслаждением потянулась, и тут раздался телефонный звонок. Господи! Три часа ночи!
– Да. Кто это? – испуганно произнесла она.
– Это Игорь. Муж Кати. Дина, у нас беда. Катя исчезла.
– В каком смысле? Когда?
– Да вот прямо этой ночью. Я уснул, и она выскочила. Понимаешь, что ужасно. Она не оделась. Пальто, сапоги, куртка, плащ – все на месте.
– Ты как-то странно говоришь. Почему она вообще выскочила? Что случилось?
– Случилось. Понимаешь, с ней что-то случилось. Она стала странной. Я бы даже сказал – неадекватной.
– Катя?
– Да. Я никому не говорил. Сейчас понимаю, что это ошибка. Я даже отпуск взял, потому что ее нельзя было оставлять одну. Она не ела, не спала, все время куда-то рвалась. Представляешь, открывала окна, становилась на подоконник… Я не могу рассказывать. Все так ужасно.
– Может, между вами что-то произошло? И это реакция? Срыв?
– Ничего между нами не происходило – ни плохого, ни необычного. Если, конечно, не считать того, что она стала меня бояться и, похоже, даже ненавидеть…
– Я не понимаю.