Так завершился заполненный войнами с Речью Посполитой и Швецией первый этап периода вхождения Русского государства в европейскую систему международных отношений. Попытка вести борьбу со Швецией, сблизившись с габсбургской коалицией, окончилась неудачей – Россия осталась без союзников. Характерной чертой этого периода стало возрастание интереса к России со стороны Австрийской монархии и со стороны Франции, которые были напуганы перспективой ослабления Речи Посполитой в результате войн со Швецией и Русским государством. И Людовик XIV и Фердинанд III, а затем и Леопольд I являлись противниками возведения Алексея Михайловича на польский престол, хотя эта перспектива была маловероятной.
Несмотря на то что Россия по-прежнему являлась европейской периферией, ее связи с западноевропейскими странами приобретали все более оживленный характер. Вместе с тем планы А. Л. Ордина-Нащокина об общеевропейском конгрессе с участием многочисленных стран остались неосуществленными. События этого периода отразили слабую степень включенности России в систему международных отношений: она оказывалась, скорее, пугающим фактором, чем активным участником событий, способным повлиять на их развитие.
В то же время встал вопрос об участии Русского государства в борьбе с Портой. В России получили распространение идеи единства интересов всех славян в борьбе с «бусурманами». Еще при венчании на царство Ивана Грозного впервые была сформулирована идея о призвании России – изгнать турок из Константинополя[238]. Первые предпринятые Россией попытки создать европейскую антитурецкую коалицию относятся к концу XVI в. В 80-е гг. XVI в. римская курия проявляла особую заинтересованность в том, чтобы Россия присоединилась к такой коалиции. Тогда же стало очевидно, что реализации подобных планов препятствуют противоречия, существующие между габсбургской и антигабсбургской коалициями[239].
Идеи совместно противостоять «неверным» получили дальнейшее развитие в связи с началом Кандийской войны (1645–1669 гг.), когда Порта боролась с Венецией из-за Кандии – крепости на Крите. Практически Кандия являлась последним оплотом на пути турок в Европу. Как указывает Б. Ф. Поршнев, в это время вырисовывалась картина превращения войны «в крестовый поход всего христианского мира под идейной эгидой папства и при первенствующей роли польского короля» (в этот момент польский престол занимал Владислав IV. –