– А как случилось, что ты, Колин, забрел на Уилбрэм-кресент? Решил заняться благородными изысками викторианской архитектуры? Или у тебя была особая цель?
– Была. Я искал дом номер шестьдесят один – но не смог найти его. Возможно, таковой просто не существует в природе?
– Существует, и еще как… Дома, как мне кажется, заканчиваются восемьдесят восьмым номером.
– Но, Дик, когда я дошел до дома номер двадцать восемь, Уилбрэм-кресент просто кончилась как таковая.
– Это всегда озадачивает людей, незнакомых с местными особенностями. Если ты повернешь направо по Олбени-роуд и еще раз повернешь направо, то без труда обнаружишь вторую половину Уилбрэм-кресент. Дома по этой улице поставлены спиной друг к другу и соприкасаются садами.
– Понятно, – проговорил я, услышав столь оригинальные географические подробности. – Как лондонские площади и сады. На Онслоу-сквер, кажется, так? Или Кадогэн… Идешь вдоль одной из сторон площади – и вдруг она становится «плейс» или «гарденс». Даже таксисты нередко путаются… В любом случае, стало быть, дом номер шестьдесят один существует. Не знаешь, кто там живет?
– В шестьдесят первом? Дай вспомнить… Да, как будто бы строитель по имени Бланд.
– О боже, – произнес я. – Это плохо.
– Так тебе не нужен строитель?
– Да. Ничуть не интересуюсь никакими строителями. Или же… быть может, он объявился здесь совсем недавно? И только что начал свое дело?
– Как мне кажется, Бланд – местный уроженец. Из здешних жителей – дело его существует не первый год. Весьма печально… Он – очень плохой строитель, – подбодрил меня Хардкасл. – Пользуется очень скверными материалами. Строит дома, с виду как будто бы неплохие, пока в них не поселишься… тут они начинают разваливаться и рассыпаться. Иногда рискует. Жульничает, конечно, – однако каким-то образом ухитряется не попадаться.
– Не стоит дразнить меня, Дик. Нужный мне человек просто обязан быть одним из столпов общества.
– Примерно год назад на голову Бланда – или, скорее, его жены – свалились приличные деньги. Она родом из Канады… во время войны приехала сюда и познакомилась с Бландом. Ее родные были против этого брака, и в той или иной степени прервали общение с ней. Но в прошлом году умер ее внучатый дядя, чей единственный сын, в свою очередь, погиб в авиакатастрофе, и с учетом военных потерь и всяких прочих обстоятельств миссис Бланд оказалась единственным оставшимся в живых членом семьи. Поэтому деньги достались ей. Что, насколько я понимаю, спасло Бланда от разорения.