– А ты что скажешь, Соболев? – спросил Шаровский.
– Остановите машину, – сказал вдруг Матвей, увидев тревожную вспышку сторожевой сигнальной системы, и понял наконец, что ему с самого начала не нравилось во всей этой истории с поездкой.
– Зачем? – оглянулся Сергей Сергеевич.
– Остановите, пересядем.
Шофер остановил «шевроле». Матвей вылез из кабины, оглядел ближайший лес, подступающий к дороге, проносившиеся по шоссе автомобили, и жестоким усилием воли – до укола сильнейшей головной боли, иначе пока не получалось, – вошел в состояние турийи, или меоза, как говорил Иван Парамонов, то есть ментального озарения.
На бесконечно долгое мгновение между двумя ударами сердца Матвей стал частью природы: деревом, травой, дорогой, зверями и птицами, живущими в лесу, сложной системой перекрещивающихся биополей, молекулами воздуха, облаками и солнечным светом. С пронзительной ясностью проступил во всем огромном событийном пространстве меоза объемный рисунок пси-структур – человеческих аур и эгрегоров, природных сообществ, массивных земных платформ.
Читать мысли людей, попавших в зону меоза, Матвей не мог, но видел взаимодействие их полей и интеллектов, эмоций и чувств, переживаний и стремлений. Злые агрессивные связи окрашивались в багровые, фиолетовые и черные цвета, и таких зон в пределах видимости – вплоть до Москвы – было очень много. И, прежде чем выйти из турийи. Матвей успел проследить багровые линии связи Алимбаева и Шаровского.
Впереди их ждала засада, и оба были связаны с ней: Алимбаев – непосредственно, Аркадий Самсонович – через кружевную сеть других связей, зависимостей и знакомств.
– Что с тобой? – спросил Афонин, успевший дойти до леса и вернуться.
– Я сяду впереди, – решил Матвей, понимая, что ему не поверят, если он начнет рассказывать о своем «прозрении». Теперь надо было ловить Алимбаева с поличным и пресечь задержание в самый неожиданный момент. К тому же засада насчитывала всего пять человек на двух машинах, «договориться» с ними можно и в одиночку.
Алимбаеву и Шаровскому было весьма кстати, что вперед садится Соболев, поэтому они промолчали. Афонин же пересел, сомневаясь, но так как доверял своему начальнику охраны, то и возражать не стал.
– А как отреагировало начальство ОМОНа? – спросил Матвей, когда машина тронулась. – На то, что мы выдворили их отделение?